Я к вам по делу, ваше величество! - Александра Шервинская

всматривалась в лица бабушки и её друга, но видела исключительно милые улыбки и готовность помочь вот прям во всём. Впрочем, нужно быть наивной дурочкой, чтобы решить, будто бы давняя подруга главного шпиона королевства – я умышленно опускаю слово «бывшего» – могла не нахвататься от него дурных привычек. А ещё я с грустью поняла, что против этих двух интриганов я – несмышлёный слепой котёнок. Поэтому то, что они на моей стороне в какой-то странной и пока совершенно непонятной игре, в которую они же меня и втянули, не могло не радовать.

Я чувствовала, что всё: предложение короля, знакомство в Горацием, паломничество странных соседей, найденная вторая шкатулка и даже, возможно, кошак Жужа – это детали какого-то большого узора, пока, к сожалению, абсолютно разрозненные. Ладно, будем разбираться… а сейчас – работа, работа и ещё раз работа!

– Да, бабушка, – ответила я такой же по возможности безмятежной улыбкой, – ты обещала мне рассказать несколько свежих сплетен для газеты.

– Хорошо, детка, – леди Синтия улыбнулась «дяде Вилли», – Вильгельм, дорогой, у тебя, наверное, масса дел гораздо более увлекательных, чем выслушивание свежих дворцовых слухов.

– Разумеется, – понятливо согласился господин Стайн, поднимаясь, – тем более что половину из них я сам же и запустил. Леди, счастлив был увидеться!

Галантно поклонившись, глава шпионов удалился неожиданно лёгкой походкой, характерной, скорее, для юноши, чем для мужчины преклонных лет.

– Итак, дорогая, – леди Синтия дождалась, пока лакей принесёт свежий чай, налила себе, кивком предложила мне присоединиться и прикрыла глаза, – ты будешь записывать или запомнишь?

Я торопливо извлекла из сумочки блокнот и перо и приготовилась конспектировать. Через полчаса, когда я вышла от бабушки, у меня были плотно исписаны несколько листов, а голова просто распухла от обилия информации. Как я, оказывается, ошибалась, считая, что придворная жизнь скучна и однообразна! Да там такие страсти бурлят, что не вдруг и придумаешь… Итак, за эту рубрику можно быть спокойной: информации хватит выпусков на пять, это точно!

Вот, например, чего только стоит информация о том, что одна из фрейлин её величества, назовём её леди Ф., проиграла в карты уже не только своё поместье, но и приданое обеих внучек, вследствие чего те остались без выгодных партий. Или, к примеру, история о том, что некий лорд С. вынужден выгодно жениться, так как это для него единственный способ поправить бедственное финансовое положение, так что отцам богатых, но некрасивых девиц на выданье стоит попытаться пристроить дочку. И такой информации – хоть ложкой ешь!

Теперь нужно подумать, кого внедрить во дворец под видом лакея, чтобы выполнить второе поручение короля Александра, о котором тоже не стоит забывать. Это должен быть человек в меру молодой, но не в меру шустрый и отчасти даже наглый. Тот, который сможет быстро стать своим в среде слуг дворца. И я даже знаю, кто прекрасно на эту роль подошёл бы, но тут мне без господина Стайна никак не обойтись.

Поэтому я круто развернулась и бодро пошагала обратно, чтобы узнать у бабушки, где могу найти «дядю Вилли». Я не стала беспокоить лакея и сказала, что сама прекрасно найду дорогу. На мне были туфельки без каблуков, поэтому шаги по мягкому ковру были практически не слышны. Каково же было моё удивление, когда я услышала голос господина Стайна. Дверь была еле заметно приоткрыта: скорее всего, из-за распахнутых по случаю жары окон. Я остановилась сначала от неожиданности, а потом практически прижалась ухом к двери, стараясь не пропустить ни слова.

– Синтия, я не уверен, что мы поступаем правильно, – в голосе господина Стайна сквозило совершенно искреннее беспокойство, – ты была очень убедительна, но всё же… Моника – твоя внучка, мне не хотелось бы рисковать её безопасностью.

– Вильгельм, – бабушка, судя по голосу, старалась в чём-то его переубедить, – твои люди смогут обеспечить девочке защиту, но ты сам понимаешь, что она – наш единственный шанс. Без неё мы проиграем, и что тогда станется с государством, сказать сложно…

– Я знал, что ты близка с Жозефиной, но не предполагал, что твоя преданность простирается так далеко, – помолчав, ответил Стайн, и в его голосе было слышно что-то, очень похожее на восхищение, – настолько, что ты готова рискнуть собственной внучкой, в которой души не чаешь.

– Риск не слишком велик, – ровно, не дрогнувшим голосом ответила бабушка, – а что до преданности, то ты сам всё прекрасно понимаешь. Быть подругой королевы – настоящей подругой – это тяжкий крест, потому что политика, особенно большая политика, не терпит эмоций и чувств. Просто все поступки начинаешь оценивать с позиции, выгодно ли это королевству. Жозефина такая, и я рядом с ней не могла остаться другой.

– Ты не хочешь ничего объяснить Монике? – после паузы спросил «дядя Вилли», и я замерла за дверью, как мышь под веником. – Может быть, было бы честнее играть с ней в открытую? Тебе так не кажется?

– Нет, не кажется, – в бабушкином голосе звякнул металл, – и могу объяснить, почему. Если девочка поймёт, в какой интриге она участвует, то непременно начнёт проявлять инициативу, чем погубит и себя, и всё дело. Никто не виноват в том, что именно в Монике сошлись три крови, и только она может…

Тут я, услышав негромкий скрип дивана и приглушённые ковром шаги, совершила лучший прыжок в своей жизни. Наверное, если бы во дворце проводились какие-нибудь соревнования по прыжкам с места, я бы выиграла с колоссальным отрывом. Где-то я читала, что в какой-то далёкой стране живут звери, умеющие прыгать чуть ли не на двадцать метров. Думаю, даже они не постеснялись бы взять меня в свою стаю.

Быстро надев на лицо выражение глубокой озабоченности, я постаралась выровнять дыхание и сделала вид, то вот только что подошла. Увидев открывшую дверь бабушку, радостно всплеснула руками и торопливо поинтересовалась:

– Совсем забыла спросить у дяди Вилли кое-что, точнее, попросить. Ты не знаешь, где я могу его найти?

Леди Синтия, прищурившись, смерила меня подозрительным взглядом, но ведь шляпка могла сбиться на сторону и в случае, если я торопилась вернуться. Этим же можно объяснить и лихорадочный румянец: просто очень спешила, вот.

– Тебе повезло, – бабушка тепло улыбнулась мне, – Вильгельм как раз вернулся, чтобы забрать перчатки, которые нечаянно оставил у меня.

На последних словах она слегка повысила голос, видимо, для того, чтобы Стайн знал, для чего именно он вернулся: не меня обсудить, а перчатки найти.

– Надо же, какая удача! – почти искренне воскликнула я, входя в комнату и старательно делая вид, что не замечаю отсутствия каких бы то ни было перчаток в руках у главного по шпионам. – А я к вам, дядя Вилли!

– Чем могу быть полезен, Моника? – доброжелательно поинтересовался господин Стайн.