В другом мире: заметки 2014–2017 годов - Изабель Грав

мои родители не выбросили и не утилизировали всё подряд по методу Кондо, а сохранили мои письма и подарки, которые сегодня не просто меня радуют, но и позволяют мне по-новому взглянуть на собственное детство. Несмотря на критику, я решила разобрать по методу Кондо кухню и отобрать вещи, от которых не исходит никакой радости. И, конечно, я много чего нашла; итог стоит теперь на моем кухонном столе. Однако я не собираюсь выбрасывать эти вещи с типичной для Кондо яростью: я лучше отдам их людям, которым они, возможно, пригодятся.

Потеря свидетельницы

Когда умирает мать, умирает свидетельница твоего раннего детского опыта. Это верно прежде всего для патриархальных семей вроде нашей, где за детей отвечала только мать. И наши болезни, и дни рождения отца никак не касались. А теперь у моей дочери ветрянка, и высока вероятность заразиться, а я больше не могу спросить у матери, болела ли я в детстве ветрянкой и прививали ли меня от нее. Брат с сестрой младше меня и не помнят. В такие моменты мне становится ясно, что мама фактически забрала мое раннее детство с собой в могилу. Она – единственная свидетельница этого жизненного этапа, и я больше не могу расспросить ее о нем.

Дочь мертвых

Сегодня преподавательница йоги рассуждала о разнообразии ролей. В современном обществе у нас их слишком много: роль дочери или сына, возможно, у кого-то роль матери или отца, роль работницы или работника и так далее. При упоминании роли дочери я невольно задалась вопросом, а не потеряла ли я эту роль со смертью родителей? И хотя номинально я всё еще дочь, однако сейчас, когда они оба умерли, я фактически являюсь дочерью двух лежащих (и гниющих) в могилах тел, и это кардинально меняет ситуацию. Ведь у меня нет никого, по отношению к кому я бы могла активно разыграть свою роль дочери. Это верно и в обратную сторону: у меня нет человека, который бы так за меня радел, как в идеальном случае должны радеть за дочь родители. И хотя вполне может быть, что мои мертвые родители в виде своего рода духов продолжают принимать участие в моей жизни, что я даже время от времени чувствую, с их смертью моей идентичности как дочери пришел конец. Я больше не могу «запрыгнуть» в роль дочери, как, например, делала раньше, бывая у родителей. Я теперь не дочь, а «всего лишь» мать своей собственной дочери, которая тоже меня когда-нибудь потеряет и пройдет через тот же дезориентирующий опыт. Также и ей, когда она столкнется со смертью родителей, покажется, что она потеряла компас, свою «навигационную систему», как удачно выразилась Дебора Леви. Сейчас я смотрю на потерю родителей только как на негативное событие, хотя конец роли дочери сулит и хорошее: можно наконец покончить со своей незрелостью и взять на себя «ответственность за свою жизнь», как это звучит в терапевтическом дискурсе. Однако с этой ответственностью связано и «отражение-в-самом-себе», которое сейчас меня несколько пугает, так как никто не сможет так отражать меня, как это делали родители.

Пресс-конференция Трампа

Во время своей первой пресс-конференции Трамп выглядел одновременно невероятным и отталкивающим. Мне пришлось буквально ущипнуть себя, чтобы поверить, что я наблюдаю за реальным событием, а не смотрю телешоу, в котором пародируют Трампа. Особенно меня ужаснуло, что заявленные им экономические меры так похожи на фашистские программы: налоговые послабления для компаний, чтобы те оставались в стране и/или возвращали переданные на аутсорсинг предприятия и создавали таким образом новые рабочие места. Все эти меры, конечно же, работают в националистическом ключе. Как нацисты называли прессу «лживой» (Lügenpresse, нем.) и клеветали на нее, так и Трамп дал присутствующим журналист*кам почувствовать свое презрение. На вопрос о постправде в собственной политике он просто перевел стрелки и вместо ответа попросту бросил журналисту CNN: «Вы – фейковые новости». Эта тактика – обвинять политического соперника в том же, в чем обвиняют тебя, – тоже была популярна у нацистов. Чистым блефом считаю выступление адвокатессы в конце пресс-конференции, которая якобы была нанята им, чтобы подтвердить, что между его президентством и его компаниями – империей Трампа – не возникнет конфликта интересов. Какое-то бесчисленное количество папок, вываленных на стол, словно бутафория, должно было продемонстрировать, что множество бюрократов прямо сейчас интенсивно работают над преодолением конфликта интересов. Сразу вспоминаешь ребенка, который с гордостью хвастается своей башенкой из кубиков. В какой-то момент Трамп начал абсурдно утверждать, что обязал себя не говорит с детьми о бизнесе, который те ведут от его имени. Этот обет молчания кажется особенно смехотворным, если подумать о том, что его дети, конечно же, выиграют от того факта, что их отец стал президентом Соединенных Штатов, а Трамп, безусловно, и дальше будет в курсе всего, что дети делают с его бизнесом. Симптоматичным и особенно протофашистским видится мне то, что он никогда не аргументирует, а ведет свою политику аффектов. Ему в конечном счете важно лишь, кто в его глазах «классный парень», то есть нравится ли ему кто-то как человек и нашел ли он с ним общий язык. Все международные отношения сведутся в таком случае к вопросу чистой симпатии. Трамп, как и все деспоты до него, использует для собственной политики аффектов прогрессивные медиа. Свои остроты он публикует в Twitter – одной из самых передовых социальных сетей, а Адольф Гитлер в свое время использовал передовые для своего времени технологии радио и кино. То, что политика Трампа в первую очередь зависит от таких настроений, как обида или гордость, заметно даже по его мимике, которую потрясающе копирует в своих пародиях актер Алек Болдуин. Как и герой известного фильма «Образцовый самец», Трамп сжимает губы и вытягивает их трубочкой, из-за чего его лицо кажется более моложавым. С одной стороны, это модельное выражение делает его образ совершенно гротескным, с другой – оно на сто процентов отвечает законам культуры селебрити, продуктом которой он и является.

Ричард Принс: «Это фейковое искусство»

После того как Ричард Принс заявил, что больше не является автором картины, которая принадлежит сейчас Иванке Трамп и основана на ее фото из Instagram, мир искусства содрогнулся воплями ликования. Критик Джерри Зальц первым назвал жест Принса примером для подражания: вот так, по его мнению, художни*цы могли бы выражать свой протест против Трампа. Однако я считаю, что