Один среди «тигров» - Сергей Иванович Зверев

более. Если они поймут, что это засада, единственным правильным решением будет удрать и замести следы. Им ни к чему принимать бой. Я поддерживаю идею Соколова!

Когда обе самоходки были установлены на позициях, Соколов лично убедился, что есть необходимый сектор обстрела, так что обе машины смогут задом отойти в зону, недосягаемую для огня немецких танков, и там без помех развернуться. Захаров и Полторак были серьезны и сосредоточены. Никакой бравады, никакой показной лихости.

Пожелав каждому командиру успехов и напомнив еще раз о том, как им следует поддерживать связь, Алексей направился к своей машине. «Ну вот и вышел «Зверобой» на звериную охоту. Задача у нас трудная, но я верю в тех, кто со мной, я знаю свой экипаж. С другим я и не рискнул бы отправиться на такое дело». Когда лейтенант вышел к опушке леса, через которую проходила грунтовая дорога, он увидел Логунова, осматривающего крайние деревья.

– Как дела, Василий Иванович? – спросил Алексей, подойдя к старшине.

– Думаю, все получится. – Логунов похлопал рукой по стволу старого толстого дуба. – Три фугаса сделаем и свалим эти стволы на дорогу. Хрен они здесь проедут! А покидать машины, цеплять тросами и растаскивать стволы фрицы не решатся. Они же не знают, сколько нас. Не станут они нас преследовать.

– А если станут? – задумчиво спросил Соколов. – Черт его знает, какая тактика в голове у их командира. Может, он сторонник нестандартных решений? Бросится всеми силами на прорыв. Может, у него в голове засела мысль, что его преследуют, идут по пятам, и ему ни в коем случае нельзя поворачивать назад. Только вперед и любой ценой.

– Но мы же сумеем отойти? Ты все продумал с самоходками?

– С ними проще, – пожал плечами лейтенант. – Делают по два выстрела и уходят на запасную позицию за дорожное полотно. Там сутки можно маневрировать – то высовываться, то прятаться. Оно высоко поднято, а за ним низина. Даже если немцы за ними кинутся, атаковать и устраивать долгий бой возле оживленной военной магистрали они все равно не решатся. А вот нам покрутиться придется.

– Если самоходки сделают по два выстрела, то мы с Николаем успеем сделать четыре. Самое главное – не нарваться на случайный снаряд, не повредить ходовую часть, гусеницы.

– Риск есть, но на то она и война. Я иного выхода не вижу… Деревья не дадут немцам стрелять прицельно. Вон оттуда, от того орешника, мы сделаем первые два выстрела, и я вас сразу уведу вправо. Оттуда, из-за березок, сделаем еще два.

– Хорошо, если фрицы отреагируют на ребят и развернутся в их сторону. Можно будет бить в борта.

– Если не развернутся, бей по гусеницам и по каткам. Главное – повредить как можно больше машин, испугать их. Не потащат же они подбитые танки на буксире по нашей территории! И ремонтироваться под огнем не станут… Больше четырех выстрелов делать нельзя, они нас увидят и подобьют. Максимум – шесть, но это если немцы нам дадут возможность еще раз поменять позицию.

Из танка выбрался Руслан Омаев. Соколов оглядел молодого чеченца и остался доволен. Вместо сапог танкист обмотал ноги кусками старого брезента, на голову повязал косынку, лицо черное от сажи из выхлопной трубы. На ремне – кобура с наганом и дедовский кинжал в ножнах, в руках «ППШ».

– Еще раз повторю, Руслан. – Соколов посмотрел горцу в глаза. – Без нужды не геройствовать. Твоя задача – узнать, есть ли немцы в том лесу, и примерно определить, сколько их. Постарайся понять, собираются ли они там стоять долго или скоро тронутся. Ты парень наблюдательный, ты сумеешь все разузнать.

– Есть не геройствовать, товарищ лейтенант! – без улыбки ответил Омаев.

– Стрелять только в том случае, если тебя обнаружат и начнут преследовать. Только в этом случае! Мы услышим и придем на помощь. Пожалуйста, Руслан, просто убегай. В данной ситуации нет ничего зазорного.

– Да я понял, товарищ лейтенант. – Омаев теперь заулыбался. – Сейчас важнее хитрость и победа, а не неуместная гордость. Гордость можно пускать в ход, когда ты один и сам за себя. А когда за тобой товарищи, думать надо о них, а не о себе.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – кивнул Алексей и хлопнул чеченца по плечу. Тот поднял было руку, чтобы отдать честь, но вспомнил, что на его голове не уставная пилотка и не шлемофон, а простая гражданская косынка.

Чтобы не расходовать горючее и, самое главное, не выдать случайно звуками танкового двигателя своего присутствия, Соколов и Логунов обследовали свои запасные позиции, передвигаясь исключительно бегом. Гимнастерки прилипли к спинам, в сапогах хлюпало, влажные портянки сбились комком. Паутина раздражала и лезла в лицо, в рот, за шиворот вместе с сосновыми сухими иголками. Двести метров вправо. Очень подходящий бугорок, который скроет танк.

– Смотри. – Логунов отмерил шагами расстояние и, поднатужась, сломал большую сосновую ветку на дереве. – Выезжай на две трети корпуса, чтобы весь бок нам под выстрелы не подставлять. Как раз до этой ветки.

– Обзор маловат, – с сомнением заметил лейтенант. – Если «Тигры» пойдут влево, то уже после первого выстрела их не будет видно. Надо или выезжать всем корпусом вперед, или сдавать назад и разворачиваться.

– Тогда у нас выход один: заезжать за бугорок под углом градусов в тридцать. Вот между деревьями. Тогда сзади останется метров двадцать – сможем развернуться… Надо присмотреть еще одну позицию, левее нашей стоянки.

– Левее нельзя, – возразил Соколов. – Пойдем влево – наведем немцев на наши самоходки. Они тогда прорвутся в лес, обойдут нас с двух сторон и расстреляют. Нет, Василий, нам только в эту сторону перемещаться. Или насмерть держать дорогу, пока ребята не отойдут на новую позицию.

– Тоже верно, – согласился старшина и вздохнул: – Эх, успел бы Руслан их разглядеть да обратно вернуться! Вызвали бы штурмовики, и накрыли бы они тот лесок за милую душу! И никаких проблем!.. А Бабенко там сейчас лежит и изводится весь, переживает за нас. Но у него есть утешение в виде этой вдовушки. А у нас утешение будет только в виде горящих фашистских танков. И чем их будет больше, тем для нас утешительнее.

– Ладно, рано об утешениях говорить. Пошли дорогу разметим от стоянки до позиции.

– Командир, я все-таки сбегаю туда, подальше? Чем черт не шутит! Может, пригодится нам и третий вариант. Ты сам сказал, что иногда удирать не стыдно.

– Давай, – разрешил Соколов.

Устроившись за высоким орешником, младший лейтенант Захаров пытался рассмотреть соседний лес. Но высотка скрывала его большую часть. Зато отсюда хорошо видно было поле