Зов услышат избранные - Юрий Стерх

раскосые глаза незнакомца смотрели на меня прямо и казалось бы совсем безразлично, но чуть раздувающиеся ноздри широкого приплюснутого носа и плотно сжатые синеватые губы выдавали бушующее в нем волнение.

Кира без труда считала с него это состояние и активно начала наполнять мое тело какими-то неизвестно откуда почерпнутыми резервами. Это чтобы я в случае чего, смог оказать ему хоть какое-то сопротивление. Но дальше всё пошло совсем не так: незнакомец рухнул передо мною на колени, закрыл руками глаза и быстро-быстро что-то затараторил.

Говорил он на каком-то лающем языке, где между гавкающими звуками вставлял свист и шипящие звуки.

Впрочем… Кира старательно переводила всё так, чтобы мне было понятно.

— Ты Великий Воин. Не знаю, жив ты или мертв. Если жив, то я спасу тебя, если мертв, то передам твое тело Создателю со всеми почестями, которых ты заслуживаешь.

Затем он решительно взял меня под мышки и быстро куда-то потащил.

Кира, по всей видимости, сочла незнакомца неопасным, потому как всё мое тело опять наполнила слабость, и я начал проваливаться в полузабытье.

Дальше всё пошло урывками. Меня всё время то куда-то поднимали, то опускали, то тащили по земле волоком, и всё это сопровождалось натужным кряхтением и сопением аборигена.

Наконец-то меня оставили в покое. Было такое ощущение, что меня куда-то несет по течению, плавно покачивая на волнах. Видимо, Кира сочла положение, в котором я сейчас находился безопасным, потому как отключила мое сознание, погрузив в спасительный сон.

Знакомство

Керачу старался грести поближе к берегу, чтобы раскидистые деревья росшие у самой кромки воды, надёжно укрывали его от Чича густой листвой.

Охотник уже трижды замечал пролетавших над ним Чича и убедился в том, что так он поступает правильно и мудро. Раньше заметить их на рекою было чем-то редким, а сейчас разлетались, не иначе ищут Воина. А Воин вот он, лежит на плоту рядом с тушей Гимру и, что самое главное, — жив. Керачу несколько раз замечал, как у того то на одной руке, то на другой дергались пальцы. Вот опять… пришелец чуть дернул головой, затем ногой и сжал кулак.

После того как он увидел, что чужак подает признаки жизни, он больше не смел к нему прикоснуться. Ему почему-то стало по-настоящему страшно.

А вдруг тот не оценит своего спасения и разгневается на Керачу за то, что тот вынес его с поля боя?

Он как-то раз слышал от стариков, что настоящие Великие Воины предпочитают погибать в окружении поверженных ими врагов. А это настоящий Великий Воин и…

Где-то высоко в небе послышался нарастающий свист и вой. Охотник тут же отбросил все свои мысли в сторону и, активно орудуя веслом, постарался прижаться еще поближе к берегу под защиту ветвей опустивших свою листву почти к самой воде.

Что-то Чича разлетались сегодня не на шутку!..

Может, дождаться здесь ночи?

Нет, опасно! Ночью на охоту выходят самые свирепые хищники, и с раненым Воином на руках Керачу далеко не уйти. Да еще и мысль о том, что ему, скорее всего, придется бросить тушу Гимру, была для него просто какой-то дикой и нелепой. Остается одно: пока в небе нет Чича, он будет передвигаться от одного укрытия к другому, там пережидать их полеты и, если повезет, то к закату он сумеет добраться до селения. Там безопасно. Охотник ухмыльнулся и посмотрел в небо — там Чича никогда их не найдут.

Пришелец снова дёрнулся и чуть согнул ногу.

Надо бы избавить его от доспеха, но как…

Он с интересом осмотрел распростертого на спине Воина.

Какой у него необычный доспех!.. Нет ни щелей, ни стыков, весь какой-то цельный и ладный, как скорлупа подсушенного ироль*, и в то же время такой мягкий и приятный на ощупь… та же шкура Гимру и то пожестче будет. Пока Керачу их обоих укладывал на плот, нащупался вдоволь…

Вдруг внимание охотника привлекла зеленая пластина, расположенная на доспехе почти у самой шеи.

А что, если надавить на нее, то что будет?

От этой мысли что-то мягко кольнуло у него в затылке, и им овладело дикое желание прикоснуться к ней, пощупать, погладить, надавить. Ведь Воин не обидится, если Керачу просто потрогает пластинку. Она такая блестящая, красивая и, наверное, приятная на ощупь…

Против его воли рука сама потянулась к пластине и мягко надавила на нее. Та плавно утопилась в доспех и тут же поменяла свой цвет. Керачу в испуге хотел отдернуть руку и не смог. Он всё также давил и давил на пластину, не в силах ничего с собой поделать.

Расширившимися от ужаса глазами охотник наблюдал за тем, как с доспехом незнакомца начали происходить невероятные изменения. Сначала пластина, закрывающая лицо, ушла куда-то вниз под подбородок, затем от подбородка и до паха пробежала яркая искорка, и тот раскололся на две части, как скорлупа спелого парси*.

А потом…

Потом незнакомец шевельнулся и открыл свои ярко-синие глаза. Это было так неожиданно, что Керачу резко отдернул руку и, не удержавшись на шатком плоту, свалился в воду. Быстро вынырнув, охотник шустро вылез обратно на связанные брёвна, стараясь при этом не раскачивать плот.

Пришелец всё также лежал на спине, бессильно раскинув руки в стороны. Его глаза смотрели на Керачу с благодарностью и совсем без злобы.

— Приветствую, — слабо произнес он на родном языке охотника и медленно закрыл глаза.

Керачу сначала от неожиданности отпрянул, а затем взял себя в руки и прислушался к ровному дыханию Воина.

Спит. Пусть спит. Сон дает силы. И самое важное — пришелец умеет говорить на языке Пакача, а значит — он друг. Чича никогда не утруждали себя этим, а вот он…

Воин проспал ровно до того времени, когда Светило прошло половину пути и начало свое движение в сторону заката.

Открыв глаза, он сначала осмотрелся вокруг, затем бросил взгляд на охотника и шевельнулся. Выбравшись из скорлупы доспеха, Воин встал в полный рост и, раскинув руки в стороны, потянулся.

Керачу, не переставая орудовать веслом, по достоинству оценил его мощную, раскрашенную дивными узорами фигуру. Еще он отметил, что шея у того немного коротковата, да и руки у Пакача будут чуть подлиннее. Но в целом Воин грозен и, если сойтись с ним в схватке без оружия, то наверняка ещё и смертельно опасен. И еще… Керачу заметил на тонком шнурке какой-то амулет, от которого так и несло неведомой силой. Он имел продолговатую форму и располагался на груди у незнакомца.

Окинув в свою очередь изучающим взглядом охотника,