Земляки.коп - Михей Белый

— Ну МП-х три штуки, еще Вадюха пяток приволок. Парабеллум еще я у ганса отжал, который на первом танке катался.

— МГ-ха жаль сгорела в броневичке.

— Хорош мародерничать! Лех, Мих! Скиньте трофеи тут, а сами сгоняйте до блиндажа! Там двое раненых, один тяжело, сам не дойдет, плюс алкоголик наш — его вообще, как двухсотого, возможно, тащить придется! Помогите сержанту и заодно поторопите его!

— Да идем мы уже, идем! — с сожалением снимая с плеча немецкие автоматы и аккуратно кладя их на землю, сказал Миха.

— Ну и что ты об этом думаешь? — проводив взглядом уходящих парней, обратился Вадим к Георгичу.

— О чем именно?

— Ну об этом, обо всем. — неопределенно покрутил головой Вадим. — Не глючит же нас, в самом деле?

— Ну сколько живу, о таких глюках даже и не слышал никогда.

— Вот сколько немцев сегодня положили, а у меня даже не екнуло ничего внутри. Даже тот, здоровый, которого я добил — я с ним в последний момент глазами встретился: вообще никаких эмоций. Хотя вроде живые люди..

— Вадюх. Представь, что это компьютерная игра такая, виртуальная реальность, или что то подобное. Немцы эти — типа плохие герои, нарисованные, а у тебя миссия, уничтожить врагов и дальше, на следующий уровень шагать. Сразу легче будешь все это воспринимать!

— Хрена себе, нарисованные герои! Я как пулеметчика того вспомню, до сих пор передергивает и мурашки по коже!

— В лагерь вернемся, накати стакан полный. Отпустит. Мы так в Афгане делали.

— Ты еще и в Афгане был? И ведь не говорил ни разу!

— Я много где был. И чего? Плакат нарисовать и на стену повесить? Типа: «я был там то и там то!»

— Ну все равно…

— От многие знания — многие печали. Так наш ротный говорил, Царствие ему Небесное!

— А Мишаня то наш герой! Видал, как он последний танк спалил?

— Нихрена себе! Так это он был? Где он этому научился?

— Я спросил. Говорит, в фильме каком то про войну видел, название не помнит.

— Да уж, действительно герой! Не каждый так сможет!

— Вот и я о том же. Вроде как давно знакомы, не в первый раз вместе на коп выезжаем, в бане паримся вместе, семьями дружим, а до конца так друг друга и не знаем!

— Да уж!

— Ладно, отставить соплежуйство. Наша задача на данный момент- жопы свои спасти от бомбежки, и постараться бойцов спасти.

— Чего то тебя на чуйства потянуло?

— Да хрен знает, как объяснить? Мы же знаем, сколько примерно народу в Великую отечественную полегло, находим останки бойцов, перезахораниваем, так сказать последние почести отдаем..

— Это ты к чему эту демагогию развел?

— Дурак ты, и уши у тебя холодные! Перед нами те, чьи кости мы постоянно находим! И при этом, заметь- живые!! Это ли уже не чудо? И только мы точно знаем их судьбу и в наших силах им сохранить жизнь!

— Господом себя возомнил? А как же невмешательство в прошлое, о чем во всех книжках фантасты трындят?

— На то они и фантасты, что бы фантазировать!

— То есть ты..

— Да! Нам не поплохеет, и на сухпайки не обеднеем, а людей спасем! В крайнем случае, как козлы отбомбятся, отряд назад вернем, что бы гармонию Реки Времени не нарушать.

— И откуда ты таких заумных словес нахватался?

— Всем наилучшим, что есть во мне — я обязан книге! Цитата такая!

— Человечище! Держи мою руку!

— Взаимно! От души!

— Так, уважаемые товарищи бойцы! Идем гуськом, помогаем раненым, ничему не удивляемся! Сержант!

— Да, товарищ Георгич!

— Сейчас увидишь кое-что необычное, сам не удивляйся и бойцам своим не позволяй в панику впадать!

— Что именно?

— Будущее. То место и время, откуда мы к вам явились. Видишь, тропка в сугробах набита а в конце веревка оранжевая свисает.

— Вижу… Бля! А откуда она свисает??

— Из светлого будущего! — усмехнулся в прокуренные усы Георгич. — Это портал. По-простому — дверь между двумя эпох. Занырнем здесь — вынырнем там. Переждем пару дней в тепле, пока фрицы в злобе бессильной тут все авиацией проутюжат, и вернетесь.

— Вернетесь? А вы как же?

— Сержант. Мы из другой эпохи. Менять прошлое по своему желанию права морального не имеем. Вдруг что то потом не так пойдет? Перед потомками потом не отмоемся! Опять же, эффект бабочки никто не отменял!

— Эффект бабочки? Георгич, что за бред ты несешь?

— В нашем времени в тепле у костра времени много свободного будет, вот и расскажем! Ну что, твои все готовы?

— Готовы! Я прикажу, и с именем Сталина хоть в огонь и воду ринутся!

— В огонь и воду не надо — смысла практического не вижу. Короче: подходим к веревке, каждый подтягивается хотя бы на пол-метра над землей — и все, перемещение. Сверкнет ярко, но бесшумно, и вы у нас. В гостях. Вещи просто над головой подбросьте, они сами переместятся.

— А раненые как же? У нас вон есть — с рукой простреленной!

— Не переживай! Здоровой рукой ухватится, мои ему помогут. А там у нас и аптечки есть по-современней, антибиотик вколем, чтоб заражения не было!

— Антибиотик? А что это?

— Слишком много букв вслух выговариваешь, сержант! Все, пришли! Вадим!

— Да?

— Давай первым стартуй. Как переместишься — шмурдяк и оружие тебе закинем. Что вылетет — в сторону оттаскивай. Интервал, чтобы тебе в лоб не прилетело — давай зададим в секунд двадцать.

— Не вопрос. Я прыгаю, жду двадцать секунд, ловлю шмотки, оттаскиваю. Потом парни полезут. Все правильно понял?

— Птица говорун отличается умом и сообразительностью… Все правильно! Первый! Пошел!

Вадим, навьюченный своим вещмешком и трофейными автоматами, вразвалочку, как объевшийся нахаляву свежайшей сметаны откормленный деревенский кот, подошел, проваливаясь по колено в слежавшийся весенний рыхлый снег, к свисавшему из пустоты оранжевому буксировочному тросу. Остановившись перед ним, оглянулся и ободряюще подмигнул замершим в нетерпении бойцам сводного отряда, по датам рождения отличавшихся почти в столетие.

— Давай!

Вадим схватился обоими руками за трос, чуть — чуть подтянулся на нем и исчез. Со стороны это выглядело весьма примечательно: голубой всполох бесшумного электрического разряда, фигура, увешанная оружием…Миг, и только пустой оранжевый трос покачивается по инерции, да бледные лица бойцов Красной Армии, никогда прежде не видевшие такого необъяснимого с точки зрения их эпохи зрелища.

— Пять…Десять… — глядя на наручные часы, невозмутимо вел отсчет Георгич. — Двадцать! Лех, кидай шмурдяк!

Леха подскочил и одну за одной с небольшим интервалом закинул в пустоту три винтовки и автомат.

— Пятнадцать… Двадцать. Пошел!

Леха послушно схватился за трос, подтянулся на