Враг за моей спиной - Александр Афанасьев

Мага покровительственно хлопнул брата по плечу.

– Молодец, дело говоришь. Я подумаю, да…

– Подумаешь?

– Подумаю. А ты молчи. Ни слова не говори, и даже не смотри на них, да…

– Хорошо, брат…

* * *

Принесенная вода оказалась кстати. В приготовленный казан положили мясо крупными кусками, рис, овощи, специи. Мяса взяли слишком много, и потому – остатки стали просто жарить на костре, посыпав солью. Все собрались возле костра, выставив охрану – хотя понятно было, что сюда никто не сунется, Это было одно из многих мест в Русне, которое не умерло, но было близко к этому. В любую сторону – больше десяти километров от человеческого жилья, и это в центре громадной страны.

Когда плов был готов, они вознесли молитву Аллаху за посланную им еду и разложили плов по тарелкам. Когда насытились – снова произнесли положенное в таких случаях ду’а. И лишь когда тарелки опустели – амир сказал им, что, во имя Аллаха им предстоит сделать в Москве.

Все молчали. Это был шок.

Амир улыбнулся. Блики пламени костра – играли на его лице, танцуя древний, как сама Земля танец.

– Я понимаю, что каждому из вас просто промыли мозги. Вам через телевизор, через компьютер говорят – что терроризм это плохо. Это страшно. Это преступно. А вот война – это хорошо. Тех, кто пал на войне с Гитлером чуть не семьдесят лет тому назад – чтят до сих пор, да…

Амир пошевелил угли.

– Но скажите мне, а как должны вести войну мы, правоверные мусульмане против неверных? Раньше, во времена Пророка Саляху алейхи уассалям было просто – выехали на свободное место и сшиблись в атаке, пешие, конные. У кого больше храбрости – тот и победил, а в Исламе всегда были храбрые люди. А как воевать теперь? Американские и русские харбии – посылают на нас самолеты, которые бомбят нас из заоблачной выси, посылают на нас ракеты. Посылают на нас беспилотники, которые если и собьешь – там никого нет, это робот, бездушная машина. И как, скажите нам воевать в таком случае? Мы тоже взяли четыре самолета и три из них обрушили на американские города, чтобы наказать американцев за зло и страдания, которые они приносили и приносят мусульманам – но они назвали нас террористами и послали самолеты, чтобы бомбить нас. Когда они посылают на нас ракету – они герои. Когда мы посылаем на них самолет – мы террористы. Но в чем отличие – в том, что у нас нет ракеты?

Пацаны, собравшиеся у костра молчали.

– Возьмем русистов. Русисты ездят в командировки, на Кавказ и в Шам как на охоту – чтобы унижать и убивать мусульман, чтобы стравливать их между собой, чтобы сбивать с истинного пути. Чтобы мы, как и все неверные – смотрели Дом-2, ходили на футбол, а когда нас унижают, чтобы мы вертели хвостом. Как собачка. Говоришь им – хватит убивать мусульман, дайте нам свободу молиться так, как мы ходим – а они говорят, что ты экстремист. И как сделать так, чтобы русисты поняли? Убить тех, кто ездит в командировки. Мы так и делаем, но меньше их не становится, Русня большая. Так как же нам быть.

Амир строго посмотрел на молодых.

– Скажите.

Молчание.

– Ну же, скажите – а в чем они виноваты? Мы ведь должны убивать тех, кто с нами воюет – а не женщин и детей.

Молчание, которое прервал один из пацанов. Даже в неверном свете костра было видно, что он красив, красив особенной, кавказской, красотой.

– Эфенди, но ведь в Шариате на самом деле запрещено убивать женщин и детей.

– Как твое имя, моджахед?

– Мага…

– Так вот, Мага, во-первых – разве я говорю, что надо убивать женщин и детей? Нет, я приказываю вам стрелять только в мужчин, как то и положено на войне. Если русисты объявили мусульманам войну – значит, каждый из них солдат, верно? И каждый из них должен быть готов к смерти, потому что его государство объявило войну. Войну мусульманам. Тем более мент или солдат – любой из них мог быть в командировке и значит, должен ответить за то, что он там делал, разве не так? Но если получится так, что вы случайно попадете в женщину или в ребенка – в этом не будет греха, потому что шариат разрешает убивать женщин и детей во время ночного штурма, когда нельзя разделить женщин и мужчин. И если погибнет женщина или ребенок – значит, того захотел Аллах. Разве не так?

– Да, это так – согласился Мага – в Шариате так сказано.

– Хорошо, что в шариате так сказано. А теперь скажите мне вот что. Вы знаете, что происходит на землях мусульман?

Молчание.

– Я был там совсем недавно, и могу свидетельствовать, что там происходит. Я бывал во многих странах и даже несколько лет просидел в тюрьме, где со мной томились братья, виновные лишь в том, что они верили в Аллаха. Так вот, страны разные, но в них одно и то же. Там, где правоверные не осмелились подняться против тагута – там царит настоящий произвол. Любого могут схватить только за то, что он верит в Аллаха, избить, пытать, заключить в тюрьму. Наконец. передать американцам, чтобы они его пытали током, держали вдалеке от уммы, в Гуантанамо или где похуже, оскверняли его и потом в конце концов убили. В Пакистане – над страной летают машины шайтана, беспилотники, и они убивают всех, кто не понравился американским харбиям – а тагуту на это плевать. На руках тагута и у самого – мусульманская кровь, он развращает людей харамом, куфром.

Но есть страны, где правоверные восстали против тагута. Это Сирия. Там их убивают днем и ночью. Могут ворваться, увести, и никто и никогда не узнает, что сталось с человеком. Могут убить просто за то, что ты несешь пакет, который им не понравился. Могут убить только потому, что ты оказался на дороге позади машины харбиев.

И теперь скажите мне, кто в этом виноват и как сделать так, чтобы этого не было?

Харбии? Убьешь одного, пришлют еще десяток. Неверными наплевать, сами неверные не воюют, они давно нанимают наемников, чтобы те воевали за них. Сами неверные далеко, они сидят у экрана телевизора и смотрят, как убивают правоверных. Пять минут и реклама.

И теперь скажите мне, как сделать так, чтобы мусульмане оказались, наконец, в безопасности. Чтобы они могли молиться Аллаху как хотят, и чтобы их не называли террористами, не пытали, не похищали, не убивали. Чтобы они несли даваат, и чтобы за это их не сажали в тюрьмы. Как достучаться до каждого, показать, что это такое – жить в постоянном страхе, что тебя убьют, арестуют, что с неба упадет бомба или ракета только потому, что ты показался подозрительным, и сожжет тебя и твою семью?

Я скажу вам, как это сделать. Надо сделать так, чтобы каждый из мушриков почувствовал страх. Страх у себя, в своем городе, на своем месте. Пока мусульман убивают где-то там, им наплевать на это. Им наплевать на все, кроме денег и того, что касается непосредственно их. Они в безопасности. Они будут и дальше посылать харбиев убивать нас. И только когда мы придем сюда, чтобы убивать их – только тогда, они почувствуют что такое война. Только тогда они будут решать – продолжать ли им усердствовать в войне против мусульман – или запросить мира.