Папа, мама, бабушка и восемь детей в Дании - Анне-Катрине Вестли

Мортен побежал за Самоварной Трубой. Это оказалось не так-то просто, потому что, несмотря на свои коротенькие ножки, Самоварная Труба бежала очень быстро. А Мортену приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не запутаться в хворосте, валявшемся в лесу. Самоварной Трубе эта прогулка по лесу явно пришлась по вкусу.

Обычно на прогулках она металась из стороны в сторону, но сегодня целеустремлённо неслась вперёд. Она точно знала, куда бежит, и Мортен гадал, что за запах могла почуять Самоварная Труба.

Может, она почуяла запах того, кто похитил его лошадь? Мортен поглядел по сторонам – неплохо бы, чтобы бабушка оказалась рядом, когда он столкнётся с похитителем лошади.

Но он боялся напрасно – Самоварная Труба не была полицейской собакой. Она просто бежала на запах сельди, еда всегда её интересовала. И, даже если она не ела всё подряд, съестные запахи её всегда привлекали.

Поэтому она неслась вперёд, а Мортен, как мог, поспевал за ней.

Неожиданно Самоварная Труба исчезла за высоким деревом и, очевидно, там остановилась, потому что Мортен не видел, чтобы она из-за него выбежала.

Интересно, что же находится за тем деревом? Что-то опасное или не очень?

Если бы там было что-то опасное, Самоварная Труба непременно сообщила бы об этом Мортену. Но он слышал только её взволнованное сопение. Он подкрался поближе. Обошёл вокруг дерева, и там, надёжно скрытая ветками, стояла его лошадь.

– Моя лошадь, – сказал Мортен. Он проговорил это вполголоса, почти неслышно. И осторожно подошёл поближе, потому что возле лошади мог находиться и её похититель.

Похитителя там не было, зато оказалось, что лошадь обмотана толстой цепью, а конец этой цепи обмотан также вокруг дерева и заперт на большой висячий замок.

Бубенчики с лошади были сняты, но всё остальное было цело. На спине у лошади была оставлена записка, однако Мортен ещё не умел читать и не мог понять, что там написано.

Он был так удивлён, что на некоторое время застыл на месте. Самоварная Труба потеряла к бочке всякий интерес, потому что не нашла в ней сельди. Она попыталась несколько раз вскочить на лошадь, но и там сельди не было. Тогда она, по своему обыкновению, принялась бегать вокруг.

– Я должен привести сюда бабушку, – сказал ей Мортен. Кричать и звать он не решился, просто побежал обратно и привёл бабушку к лошади.

Когда бабушка увидела их лошадь, прикованную цепью к дереву, у неё на лице появилось суровое выражение.

– Знаешь, что написано в этой записке? – спросила она у Мортена. – Здесь написано: «Частная собственность». Не спорю, так оно есть, но это твоя собственность, Мортен! Давай придумаем, как нам снять этот замок.

– Тсс! – шепнул Мортен. – В лесу кто-то есть.

– У меня фотоаппарат. Давай спрячемся за деревом. Кинь эту косточку Самоварной Трубе, чтобы она случайно не залаяла.

Через лес пробирались мужчина и дама городского вида. Бабушка смотрела на них во все глаза. Если бы у неё в руках не было фотоаппарата, она бы непременно протёрла свои очки подолом юбки.

До Мортена и бабушки донёсся незнакомый женский голос:

– Это должно быть где-то здесь. Успокойтесь. Я же сказала вам, что это в лесу.

– Я не люблю уходить далеко от своей тачки. Мало ли кто может на неё позариться, – сказал мужчина.

– Ну, что вы! Здесь никого нет, – успокоила его городская дама. – Когда вы увидите мою находку, вы поймёте, почему я увела вас так далеко в лес. Смотрите! – сказала она и показала на лошадь. – Я уверена, что эта лошадь сделана ещё во времена викингов, ей наверняка больше тысячи лет. Сначала я хотела продать её в музей, чтобы её выставили рядом с кораблями викингов или другими экспонатами, но потом подумала о своём маленьком внуке. Я подарю её ему на Рождество. У его родителей есть домик в горах, и лошадь сможет стоять там круглый год, потому что в городской квартире она не поместится. Да-да, подарок внуку мне не будет ничего стоить, если не считать того, что я заплачу вам, чтобы вы отвезли мою находку в город.

Фотоаппарат в бабушкиных руках сказал: щёлк. Мортен отпустил Самоварную Трубу, и она с лаем, подпрыгивая, помчалась к незнакомцам.

– Не пугайтесь, это я вас сфотографировала, – сказала бабушка. – И если вы, сударыня, признаетесь, что украли лошадь, которая принадлежит Мортену, я не стану заявлять на вас в полицию.

– Заявлять на меня в полицию! – возмущённо воскликнула городская дама. – Какая дерзость! Я сделала находку, которую можно датировать временами викингов. Я написала записку, что это частная собственность, у вас нет никакого права заявлять, что она принадлежит вам!

– Я не очень сильна в истории, – сказала бабушка, – и далеко не самая умная, но я понимаю, что лошадь викингских времён не могла быть сделана из деревьев, срубленных этой осенью в этом лесу, и из бочки, от которой до сих пор разит сельдью, и, если её схоронили для других поколений, почему она была прикрыта свежими еловыми лапами? – Это была длинная речь, но бабушка понимала, что должна выложить всё сразу этой городской фифе.

К счастью, вмешался мужчина, бывший вместе с городской дамой.

– Всё, что вы говорите, звучит разумно, – сказал он бабушке. – И я верю, что это ваша лошадь… или мальчика, но вы не должны оставлять её в лесу, ведь тут ходят разные… – И он взглянул на приведшую его сюда даму.

– Она уходит, – сказал Мортен.

– Ну и пусть, – заметила бабушка. – Мне больше нечего ей сказать.

– А у меня есть, – сказал мужчина.

– И у меня тоже, – спохватился Мортен. – Она приковала мою лошадь к дереву цепью!

Самоварная Труба, Мортен и мужчина бросились вслед за городской дамой и вернули её обратно.

Она вынула из сумки большой ключ, Мортен открыл замок и освободил свою лошадь.

– Я уже говорила, что не буду заявлять на вас в полицию, – сказала бабушка. – Но на вашем месте я бы отдала Мортену и бубенчики, и цепь, и висячий замок, и ключ к нему, а ещё помогите нам, пожалуйста, отнести эту лошадь домой.

Бабушке с Мортеном было бы тяжело нести лошадь вдвоём, но теперь всё сложилось как нельзя лучше. Как только лошадь оказалась у них во дворе, бабушка поспешила в дом за своей большой старой шалью и тщательно закутала в неё лошадь.

– А как мы её назовём? – спросил Мортен у бабушки.

– Даже не знаю, – призналась бабушка.