Закон маятника - Вероника Вереск

Вскоре Полина перестала даже замечать мое присутствие и принялась рассказывать, как будто говорила сама с собой. Мне только и оставалось, что время от времени подавать реплики и задавать наводящие вопросы. И вот что я узнала.

Николай с юности испытывал просто маниакальную страсть к старым вещам. Не антиквариату, который надо поставить на полку и по возможности даже не дышать в его сторону, а именно вещам, которыми можно пользоваться. Поэтому, когда они сняли помещение под офис в полузаброшенном лабораторном корпусе, он радовался, как ребенок, совершая экспедиции по кабинетам и притаскивая множество канцелярских принадлежностей советской эпохи. «Они добротные, у них аура силы и стабильности», – пояснял он. Они с Андреем – да, они уже тогда были любовниками – сперва посмеивались над этим пристрастием, но затем махнули рукой. В конце концов, хобби не хуже и не лучше любого другого.

И вот однажды Николай притащил из какого-то дальнего кабинета толстую коричневую папку. В ней оказались какие-то непонятные чертежи, точнее, копии, начерченные на кальке. Папку Николай поставил на полку к другим таким же раритетам, а затем текущие дела заставили забыть о находке.

Андрей, заметив на чертежах гриф «только для служебного пользования», понял, что их следует изучить самым тщательным образом. Кого-то это, возможно, удивит, но многие секреты прошлого до сих пор остаются актуальны. Не найденные до сих пор клады, стратегические запасы, где ждет своего часа тушенка, произведенная в другую эпоху и в другом государстве. Но, как утверждают добравшиеся до нее сталкеры, вполне съедобная.

Одним словом, Андрей, никому ничего не сказав, забрал папку домой и просидел над ее содержимым несколько вечеров. Усилия оказались вознаграждены. В этом рассказчица не сомневалась с самого начала. Ее любовник никогда не принимался за то, что не сулило успеха.

Важность и значимость находки переоценить было невозможно. Согласно этим чертежам, на участке, занимаемом лабораторным корпусом, никогда ничего нельзя строить выше трех этажей. Почему именно, Полина не запомнила – то ли подземная река, то ли старые канализационные ходы. Тогда она тоже не придала этим бумагам никакого значения. Посмеявшись в глубине души над взрослыми мальчиками, готовыми до старости играть в войнушку и заниматься кладоискательством, она выкинула это происшествие из головы.

«Вот и не верь после этого в судьбу! – мысленно заметила я. – Ведь Николай мог не заглянуть именно в этот кабинет, мог в упор не заметить папки с чертежами, мог положить в красивую папку свои документы, а ее содержимое отправить в мусорное ведро. И ведь Аллочкин подопечный до сих пор не знает, что притащил в свой кабинет, по сути дела, мину замедленного действия. Которая, в конце концов, все-таки взорвалась и погребла под обломками все, чем он так дорожил в жизни…»

Несколько лет спустя Полина убедилась, что Андрей был прав. Руководство института выставило на торги обветшавшее здание лабораторного корпуса. Это и правда был жест отчаяния. Сотрудники, которым не выдавали зарплату по несколько месяцев, начали разбегаться по всевозможным «шарашкиным конторам» или растаскивать все, что можно было хоть за копейки снести в еще существовавшие тогда комиссионки. Разумеется, основную ценность для покупателей представляло не само строение, уже тогда требовавшее основательного ремонта, а место в центре Петербурга. Старые здания, построенные еще в послевоенные годы, постепенно должны были исчезнуть, уступив место элитным жилым кварталам. Кроме того, здесь в обозримом будущем должна появиться станция метро. Из «задницы мира», как прозвали этот район местные жители, окрестности института должны были превратиться во вполне престижную среду обитания. На купленном у института участке, оформив это как реконструкцию, можно было построить бизнес-центр или торгово-развлекательный комплекс. За такой перспективный участок можно было получить сумму с впечатляющим количеством нулей.

Единственное, что могло помешать этой выгодной сделке, – закрытая информация для служебного пользования, чертежи из старой папки. Об этом Андрей с удовольствием рассказывал Полине даже во время их тайных свиданий. «Разговоры о деньгах заводили его получше любой порнухи», – добавила моя собеседница, непристойно хихикая. К тому же им обоим доставляло удовольствие ощущение власти над руководством института. Совершится или нет судьбоносная сделка, было во власти скромного арендатора, которого Павел Васильевич едва удостаивал ответного «здравствуйте».

Все было разыграно как по нотам. Когда сделка уже почти состоялась, Андрей отправился на прием к руководству фирмы-покупателя – того самого ЗАО «Весперум». Сделка была отменена, причем дело было представлено именно так, будто инициатором разрыва выступил институт. За ценные сведения Андрей получил впечатляющую сумму и приглашение на солидную должность «когда надоест плескаться в этой мелкой луже». Разумеется, Николай ни о чем не узнал. Полина уже давно поняла, что ни больших денег, ни экономического роста у их крохотной фирмочки не будет. Именно тогда эта пронырливая дамочка решила, что пора, по ее собственному выражению, «слезть с дохлой лошади». Полина давно сделала ставку на Андрея, его амбиции и умение из всего извлекать выгоду. С Николаем, который в глубине души так и остался наивным романтиком, ей было не по пути. Но затевать развод, делить и без того небольшой уставной капитал… Андрей уговорил Полину не торопиться и заявил, что решение этого вопроса берет на себя.

Но у денег, даже самых больших, есть одно очень неприятное свойство: рано или поздно они заканчиваются. Причем именно тогда, когда привыкаешь к хорошей жизни. Роскошные апартаменты для встреч, поездки в загородные пансионаты на один-два дня, деликатесы и спа-салоны на двоих – все, что могут позволить себе любовники, не вызывая подозрений мужа. Николай и представить себе не мог, что творилось у него прямо под носом. Рассказывая об этом, Полина опьянела еще больше и была настолько отвратительна, что я едва удержалась, чтобы не отхлестать «безутешную вдову» по пьяной, распухшей физиономии. Я далеко не ханжа, но всему на свете бывают границы. И все же профессиональная сдержанность взяла верх: я здесь для того, чтобы раздобыть информацию из первых рук, а не затем, чтобы заниматься чьим-то воспитанием.

Успев хорошо узнать Полину, Андрей опасался – и, на мой взгляд, совершенно правильно, – что эта женщина быстренько найдет себе еще кого-нибудь, от кого она будет в таком же неограниченном количестве получать деньги и удовольствия. Искренние чувства, которые он питал к этой беспринципной хищнице, в сочетании с мужским самолюбием составили поистине гремучую смесь. Неизвестно, на что бы он решился, если бы торги не возобновились и на горизонте не замаячил новый покупатель лабораторного корпуса. Кто это, я знала не хуже самой Полины: ОАО «Хоббитания», коттеджи под ключ, увязнувшее в долгом и безнадежном судебном процессе с НИИ сыпучих материалов.

Сейчас я узнаю самую главную тайну этой истории! Но именно в это мгновение Полина закрыла глаза и задремала, положив голову на стол. Нет, так нельзя, я не могу этого допустить! Где тут у нее кофе? Ага, в шкафчике, а вот и турка. Не слишком крепкий, а то еще протрезвеет и, чего доброго, сама начнет задавать вопросы… Готово, теперь пару ложек того же коньяка для вкуса.