Низина - Джумпа Лахири

В ту ночь Субхаш совсем не мог уснуть. Ему мешали разные мысли.

Возможно, он не все знает о происшедшем с Удаяном. Ведь он знает все только со слов Гори, а родители отказываются что-либо обсуждать.

Скорее всего, они были, как всегда, слишком мягки к Удаяну. Интуитивно чувствовали, что он зашел слишком далеко, но, по своему обыкновению, ему не перечили.

Удаян посвятил свою жизнь движению, действовавшему в неверном направлении, то движение приносило только вред. Власти его уже разоружили и подавили. Единственное, что Удаян сумел изменить, — это жизнь собственной семьи.

Он умышленно держал Субхаша, а возможно, до известной степени и родителей в неведении. Чем дальше он втягивался в свою борьбу, тем скрытнее становился. В письмах не упоминал больше о революционном движении — словно того уже больше и не было. Надеялся усыпить бдительность Субхаша, а сам тем временем мастерил самодельные бомбы и рисовал схемы расположения объектов на территории «Толли-клаб». Скрыл от всех полученное от взрыва увечье.

Единственным человеком, кому он доверял, была Гори. Он навязал ее своим родителям и имел дома хоть какую-то отдушину.

Постепенно узнавая факты, Субхаш как будто бы решал сложное уравнение и начинал представлять себе, как разворачивались те события. Ему уже не терпелось поскорей уехать из Калькутты. Родителям он ничем не мог помочь, не мог их утешить. Он вроде бы приехал к ним, а в итоге получилось — его приезд оказался им не нужен.

Другое дело Гори. С ней его соединяло и роднило чувство любви к человеку, которого они оба утратили.

Он все дни думал о том, как она будет жить с его родителями. Жить, словно в заточении, по их правилам. Холодность его матери к Гори выглядела оскорбительной, но не менее жестоким было пассивное равнодушие и соглашательство отца.

И это была не просто жестокость. Это было умышленное намерение выжить Гори из дома. Ей предстояло стать матерью и тотчас разлучиться со своим ребенком. А ребенку предстояло расти в угрюмом безрадостном доме.

Предотвратить это можно только одним способом — увезти Гори отсюда. Только так надо поступить в этой тяжелой ситуации. А увезти ее отсюда он мог только одним способом — женившись на ней. Для этого следовало занять место брата, растить его ребенка и полюбить его жену так, как любил ее Удаян. То есть пойти по все-таки неправильному пути, но почему-то предопределенному, одновременно честному и ошибочному.

Близился день его отъезда в Америку — скоро ему предстояло снова оказаться на борту самолета. Там, в далеком Род-Айленде, его никто не ждал, а он так устал быть все время один.

Субхаш всячески пытался внутренне отрицать тот факт, что его тянуло к Гори. Но эта притягательность походила на светящихся светлячков, слетающихся по ночам в дом, — заманчивые огоньки кружатся в непредсказуемом вихре, мерцают и гаснут во тьме.

Он не стал заводить разговора с родителями об этом, знал: принятое им решение их ужаснет, они только постараются разубедить его. Поэтому он сразу пошел к Гори. В свое время он со страхом пытался представить себе, как его родные отнеслись бы к Холли, но сейчас такого страха не было.

— Вот, это тебе. — Стоя на пороге, он протягивал коробку с купленной ей в подарок шалью.

Она открыла крышку коробки и заглянула внутрь.

— Мне хотелось бы, чтобы ты это носила, — сказал он.

Она подошла к шкафу, открыла и положила туда коробку с шалью.

Когда она вернулась к нему, он заметил у нее на лбу, под самыми волосами, присосавшегося москита. Ему хотелось смахнуть насекомое, но он не отважился.

— Мне неприятно видеть, как мои родители обращаются с тобой, — произнес он.

Она молча пошла и села за свой письменный стол, на котором лежала книга и раскрытая тетрадь. Она ждала, когда он уйдет.

И Субхаш упал духом. Он вдруг понял, как смешно выглядит вся эта идея. Понял, что Гори не будет носить бирюзовую шаль, что она никогда не согласится выйти за него замуж и уехать с ним в Род-Айленд. Он понял: она будет скорбеть по Удаяну и вынашивать его ребенка. И что он, Субхаш, для нее пустое место.

На следующий день раздался неожиданный, резкий звонок в дверь. Субхаш читал на террасе газету. Отец был на работе, мать ушла куда-то по делам. Гори сидела у себя в комнате.

Субхаш спустился вниз посмотреть, кто там. На улице перед калиткой стояли трое мужчин — агент Бюро расследований и двое вооруженных полицейских. Агент БР представился и сказал, что ему нужно поговорить с Гори.

— Она спит.

— Тогда разбудите ее.

Субхаш открыл калитку, проводил их на второй этаж, попросил их подождать, а сам пошел по коридору к комнате Гори.

Когда она открыла дверь, на ней не было очков, глаза усталые, волосы растрепанные, сари помятое. Ее постель была разобрана.

Он сообщил, кто пришел, и четко произнес:

— Я буду с тобой.

Она завязала волосы, надела очки, застелила постель и сказала, что теперь готова. Субхаш старался держаться уверенно, не хотел выдать свою нервозность.

Агент БР вошел в комнату первым. Полицейские тоже прошли, но остались у порога. Они курили, стряхивая пепел прямо на пол. У одного из них было заметное косоглазие, казалось, он смотрит и на Гори, и на Субхаша одновременно.

Агент БР осматривал стены, потолок, что-то там внимательно разглядывая. Потом взял со стола Гори одну из книг, помусолил пальцем несколько страниц. Потом достал из нагрудного кармана записную книжку и ручку и стал что-то записывать. На кончиках нескольких пальцев не было пигмента, как будто их выбелили кислотой.

— Вы — брат? — спросил он, даже не отрываясь от своих записей, чтобы взглянуть на Субхаша.

— Да.

— Тот самый? Проживаете в Америке?

Субхаш кивнул, но агент смотрел уже не на него, а на Гори.

— В каком году вы познакомились со своим мужем?

— В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом.

— Когда вы были студенткой Президенси-колледжа?

— Да.

— Вы сочувственно относились к его убеждениям?

— Вначале да.

— В настоящий момент являетесь членом какой-либо политической организации?

— Нет.

— Сейчас я покажу кое-какие фотографии. На них изображены люди, с которыми был знаком ваш муж.

— Хорошо.

Он достал из кармана конверт и начал показывать фотографии. Снимки были маленькие, и Субхаш издалека не мог их разглядеть.

— Вы кого-нибудь узнаете на этих фотографиях?

— Нет.

— И вы никогда с ними не встречались? Ваш муж никогда не знакомил вас с ними?

— Нет.