Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев - Виктор Поротников

Анну укачало в пути, и она задремала, а когда ее растолкали, оказалось, что пленниц жемайты привезли в какое-то затерянное в лесу селение. Это селение лежало на полуострове, окруженное с трех сторон темными водами довольно большого озера. Берега озера были покрыты густым смешанным лесом. В селение можно было попасть только с той стороны, где был поставлен двойной частокол и бревенчатая башня с широким проездом в своем чреве.

Пленницам развязали руки и заперли их в темной пристройке одного из домов с высокой тесовой крышей, выходившего торцом на деревенскую площадь, на которой был установлен потемневший от времени деревянный истукан какого-то языческого бога.

Сидя на соломенной подстилке, пленницы с тревогой в голосе строили предположения относительно своего дальнейшего будущего. Все были уверены, что нет страшнее участи, чем неволя у жемайтов.

– Если нас не принесут в жертву деревянному истукану, тогда нас ожидает тяжкая участь наложниц, – молвила Виллина. – Я слышала, у жемайтов существует многоженство. У этих язычников чем знатнее человек, тем больше жен у него должно быть.

– А знатные жемайты бороду бреют? – поинтересовалась Ирма.

– У язычников все мужчины носят усы и бороду: и знатные и простолюдины, – ответила ей Виллина.

– О Дева Мария! – сокрушенно вздохнула Марта. – Вот оно, наказание за мои греховные прелюбодеяния! Зарок даю, коль выберусь отсюда живой, в монастырь уйду грехи замаливать.

Улла легонько толкнула в плечо сидевшую рядом с нею Анну, шепнув ей на ухо:

– А нас-то за какие грехи Бог наказал этой неволей?

Анна промолчала, погруженная в свои думы.

Когда в щелях дощатой двери померк свет догорающего дня, пленниц навестил один из жемайтов в штанах и кольчуге, снятых с какого-то убитого крестоносца. Голова жемайта была обвязана окровавленной тряпкой.

Он заговорил по-немецки немного хрипловатым голосом:

– Жемайты не убивают женщин и детей в отличие от крестоносцев, поэтому вам нечего бояться.

Голос жемайта показался Анне знакомым, где она могла его слышать? Вглядевшись в его бородатое лицо с толстым носом, Анна узнала мельника из селения Борейляны, в доме которого ей довелось провести прошлую ночь.

Узнала мельника и Улла.

– Складно говоришь, Колкус, – с язвинкой промолвила она. – Значит, твои соплеменники милосерднее крестоносцев. Они лишь насилуют пленниц, но не лишают их жизни.

– Ты спрашивала у моей жены, имеются ли у жемайтов князья, – сказал мельник, вперив в Уллу неприветливый взгляд. – Что ж, милая, тебе повезло. Скоро ты увидишь одного из наших князей. Может, даже разделишь с ним ложе. – Колкус криво усмехнулся. – Ступай за мной и подружку свою прихвати с собой. Ну, живо!

Улла и Анна, понимая, что сопротивляться бесполезно, подчинились и последовали за мельником. Тот привел их к прокопченной курной избенке, стоящей у самой воды, близ длинного деревянного настила на сваях, вбитых в дно озера. У этого настила стояли в ряд несколько плоскодонных лодок.

Колкус отворил скрипучую низкую дверь и жестом велел Анне и Улле войти внутрь.

– Смойте с себя грязь и пот, – сказал он. – Вам принесут чистую одежду.

Войдя в избушку, подруги сразу догадались, что они оказались в бане. В тесном предбаннике, где они стали раздеваться, на стене висели засохшие веники из березовых и дубовых веток. В углу на подставке подрагивал узкий рыжий огонек масляного светильника. В предбаннике стоял густой запах мяты, сажи и сухих березовых листьев.

– Совсем как дома, – вздохнула Анна, присев на скамью и расплетая свою длинную косу.

– Не нравится мне такая забота! – ворчливо обронила Улла, стягивая через голову исподнюю сорочицу. – Ох, не к добру это! Чует мое сердце, придется нам скоро ноги раздвигать.

– Ты плавать умеешь? – спросила Анна, встряхивая распущенными волосами.

– Умею, а что? – Улла насторожилась. – Что ты задумала?

Анна встала и прошептала подруге на ухо:

– Бежать отсюда можно только вплавь, тут же кругом вода.

Улла растерянно хлопала глазами.

– Ну, положим, переплывем мы озеро. И что? – так же шепотом промолвила она. – Кругом чащоба! Заплутаем. И снова у нехристей окажемся.

– Все равно, я попытаю счастья в бегстве, – упрямо проговорила Анна. Взгляд ее говорил, что она не шутит. – А ты поступай, как знаешь. Силой я не тяну тебя за собой.

– А ты когда бежать-то собралась? – Улла взяла Анну за плечи, заглянув ей в очи.

– Немедленно, – ответила Анна.

Открыв дверь в парильню, она кивком головы поманила Уллу за собой.

В парильне было жарко от раскаленных речных валунов, из которых была сложена печь. Бревенчатые стены внутри парильни были покрыты густым слоем черной копоти, поскольку печь не имела дымохода и топилась по-черному, то есть дым выходил через отверстие в стене. Это отверстие было заткнуто скаткой из грубой мешковины.

Анна вытолкнула затычку наружу и указала Улле на небольшое четырехугольное оконце, черное от сажи. Мол, вот он, путь к свободе!

– Ты спятила! – невольно воскликнула Улла. – Нам не пролезть в такое маленькое отверстие! Ну, мне-то точно не пролезть, с моей-то задницей!

– Пролезем! – уверенно произнесла Анна и просунула голову в оконце.

Улла с удивлением и невольным восхищением смотрела на то, как Анна, завязав свои распущенные волосы в узел на затылке, стала протискиваться в небольшое дымовое отверстие, повернувшись лицом кверху и прижав вытянутые руки к голове. Она изгибалась, словно ящерица, упираясь в пол ногами и выгибая спину дугой. Медленно протискиваясь, Анна исчезла в черном от сажи оконце сначала до груди, потом до талии. Труднее всего ей было протискивать бедра, но она справилась и с этим, упираясь руками в стену бани снаружи. Наконец, белокожая гибкая подруга Уллы вся выскользнула наружу.

Оторопевшая Улла не верила своим глазам.

В оконце появилось лицо Анны, вымазанное сажей.

– Теперь твой черед, Улла, – прозвучал ее приглушенный голос. – Ну, смелее!

Немка дрожащими от волнения руками прибрала волосы так, чтобы они ей не мешали, и, повторяя телодвижения Анны, полезла в дымовой проход. Ей без особого труда удалось вылезти наружу до талии, но затем она накрепко застряла. Улла едва не разрыдалась от отчаяния и боли.

– Спасайся одна! – вымолвила она, обхватив руками Анну, которая, как могла, помогала подруге выбраться на волю. – Прощай, милая!

– Назад пути нет! – решительно возразила Анна и дернула Уллу за волосы. – Не раскисай! Забирайся обратно в баню, намылься хорошенько мылом, и тогда протиснешься, как по маслу.