Беги, дорогая, беги - Архелая Романова

– Ева? Ты, дочка? Что вернулась? – непонимающе спросила старушка.

– Я вам…, – запыхавшись от быстрого бега, я пыталась восстановить дыхание. Плохо, Ева, очень плохо. Пора в спортзал. – Я вам продукты… Не сочтите за грубость. Помочь хочу.

Игнат приблизился к нам, сжимая ручки пакетов, поздоровался и весело спросил:

– Нести-то куда?

Дарья Семеновна растерянно смотрела то на меня, то на пакеты в руках Игната, а потом вдруг заплакала. Я испугалась, не зная, что делать: задела ли я ее гордость своим поступком? Но, как оказалось, плакала она по совсем другой причине.

– Вот спасибо, спасибо, – запричитала Дарья Семеновна. – Не надо было, дочка, что уж ты! Я старая уже, мне разве много надо, не стоило тратиться! Поди, все деньги разбазарила!

– Нести куда? – повторил вопрос Игнат, чуть нахмурившись. Узнав адрес квартиры, мы гуськом направились туда, занесли покупки, отказались от чая, предложенного в знак благодарности, и уже собирались уйти – Игнат вышел на лестничную клетку, а я, повинуясь порыву, обратилась к Дарье Семеновне:

– Вы не против, я вам помогать буду? Продукты там, корм кошачий. Если что надо – звоните, не стесняйтесь. Вот вам номер, – я достала из сумки листочек с заранее написанным номером, – звоните в любое время. Телефон у вас есть?

– Есть, дочка, есть, – промокнув полотенцем уголки глаз, закивала Дарья Семеновна. – Вот уж вовек не расплачусь с тобой! Дай Бог тебе счастья и здоровья. А этот мужчина, – старушка вдруг замялась, – он с тобой?

– Да, – ответила я, не понимая, что вызвало у нее смятение, – а что?

– Так он к этой светловолосой приезжал пару раз. Ну, о ком ты спрашивала. И сюда ее привозил. Но сам никогда не оставался.

– Привозил? – заинтересовалась я.

– Да, раза три точно. Еще приезжал, но не забирал – она к нему в машину садилась, а потом обратно шла. Ты это, дочка, – виновато улыбнулась Дарья Семеновна. – Осторожнее с ним. Он однажды…

– Что? – придвинулась я поближе.

– Ева, ты идешь? – Игнат раздраженно вернулся в квартиру. Я отпрянула в сторону.

– Да, иду. До свиданья, Дарья Семеновна.

– До свиданьица, дочка, до свиданьица, – закивала она, закрывая за нами дверь.

На пути к машине мы молчали. Игнат ни взглядом, ни словом не выдал то, что в этом доме живет подруга Марины и – какое-то время – сама Марина. Мы уселись в автомобиль, и я вдруг почувствовала такую усталость, что попросила:

– Отвезешь меня домой?

– Ладно, – Игнат настаивать не стал, разворачиваясь в сторону моего дома. Меня это слегка покоробило: то он жаждет моего присутствия, то спокойно реагирует на явный отказ. Но провоцировать его, выспрашивая причины такого поведения, я не стала, и просто молча уставилась в окно.

Когда мы подъехали к дому, он даже не заглушил мотор. Скомкано попрощавшись, я схватилась за ручку двери, и Игнат окликнул меня:

– Ева!

Дождавшись, пока я повернусь, продолжил:

– Ты знаешь, что можешь мне доверять?

Я покачала головой.

– Извини, пока до этого далеко.

– Далеко, – усмехнулся он, – а я могу доверять тебе?

От этой усмешки мне на мгновение стало жутко. Справившись с минутной дрожью, я ответила, стараясь говорить уверенно и спокойно:

– Это только тебе решать.

С утра я, не успев толком проснуться, помчалась к Дарье Семеновне – уж очень меня заинтриговала ее вчерашняя фраза про Игната. На улице стояла ясная погода: солнце отражалось в белоснежном ковре снега, укрывшего весь город и слепившего глаза. Замотавшись в длинный шарф, я на последнем мгновении впрыгнула в автобус и уселась на заднем сиденье, уставившись в окошко и доставая наушники. До нужного мне места ехать минут пятнадцать, успею музыку послушать.

– Ева?

Кто-то мягко тронул меня за плечо. Обернувшись, я с удивлением узрела Карину Колоскову – первую красавицу класса, побеждавшую на всех школьных конкурсах, из-за чего Сонька страшно злилась.

– Привет. Не ожидала тебя здесь встретить, – нехотя пробормотала я. Да уж, общественный транспорт и Карина – вещи несовместимые.

– Я и сама не в восторге, – буркнула Колоскова, поджимая губы, накрашенные ядовито-розовым блеском. – У отца тачка сломалась, мать велела срочно к бабушке съездить, а у меня телефон сел. Пришлось на автобусе катиться, блин, опаздываю жутко. Ну ты вообще как сама?

– Да нормально. Ты как? – вяло поддержала я беседу.

– Пойдет, – автобус качнуло на повороте, и Карина ухватилась за поручень, чтобы не упасть, – как Лешка? Слышала, его в Москву отправили?

– Ну да. А ты откуда знаешь?

– Да весь город гудит же, – удивилась Колоскова, – а у меня двоюродная сестра с его другом хорошо общается. Вы-то с ним расстались, да?

Прямой вопрос больно ударил по мне. Поджав губы, я кивнула и добавила:

– Отношения на расстоянии… Сама понимаешь. Не хочу говорить об этом.

– Ага, – Колоскова нацепила на лицо маску сочувствия, но блеск в ее глазах говорил о том, что сегодня же вечером она радостно будет смаковать подробности моей личной жизни. – А сейчас-то ты с кем-то встречаешься?

– Типа того, – я попыталась отделаться общими фразами, но Карина вцепилась в меня словно клещ. Сдавшись, я кратко рассказала об Игнате, замечая, как в глазах Колосковой появляется злость и уныние.

– Ну, ясно все с тобой, на богатенького повелась, – злобно припечатала она в конце. – Правильно, так и надо. С этих оборванцев-то что взять?

– Про кого ты говоришь?

– Да про Лешку твоего, – гадко улыбнулась Карина. – Нищий, он и есть нищий. Я слышала, им операцию какой-то спонсор оплатил. Даже ребенку своему деньги найти не могут, тоже мне, родители, – фыркнула Колоскова. Я испытала жгучее желание двинуть ей по лицу, но сдержалась, отвернувшись в сторону. Карина продолжила бубнить над ухом:

– А у Игната твоего и деньги, и связи, и внешность будь здоров… Правда, связи маленько-то поутихли, после истории с его отцом-то…

– А что с ним? – навострила я уши. Карина округлила глаза и затараторила как сорока, чувствуя радость от того, что сейчас поделится сплетней:

– Как, ты не знаешь? Еще девушка называется! Да застрелили же его отца! Правда, – она наклонилась ко мне и зашептала, – все говорят, что несчастный случай. Якобы на охоту поехал и сам себя случайно из ружья… Но глупости это. Ходит слушок, что Волков дорогу местному судье перешел, вот и скопытился.

– Что? – переспросила я, чувствуя, как бешено бьется сердце. – Судье? Какому?

– Да какому-то, – отмахнулась Карина, – как-то на фамилия его… Блин, не помню. Федоров, что ли?