Зона Посещения. Луч из тьмы - Александр Тюрин

– Действуем по плану «B»? – окликнула Вера; голос ровный, похоже, самообладания она не потеряла, и это вернуло Лауницу истаявшую было уверенность.

– Угадала, составляю на ходу.

Он пошел на прорыв, помня о левом заряде – прямо идти нельзя.

Хорошо, что Вера споткнулась и упала, в этот момент Лауниц выхватил клинок и рассек центр проецирования, находящийся в полуметре от ближайшей фигуры. Образовалась «прореха» – ничего заметного оптически, только резко понизившееся напряжение среды – он подхватил Веру и рванулся туда.

Они не просто преодолели призрачный караул – он почувствовал, как их тела прошли сквозь темпоральный барьер, как там говорил Загряжский, в посленастоящее. Ферма рывком стала ближе и обрела тусклое свечение. Казалось, что вся она пронизана тонкими зеленоватыми нитями и немного колеблется вместе с ними, как пена на волне. Прямо сквозь ее стены проходили всполохи, смахивающие на выбросы крови из порванных артерий, только мрачно-малахитового цвета.

– Мы, похоже, вошли… в это самое «время-в-пространстве». Твой сектор наблюдения – западный, мой восточный, огонь не открывать, это здесь бесполезно. Лучше все сделать побыстрее и сэкономить боеприпасы. Да-да, и мне это местечко совсем не нравится.

Через несколько минут Вера его окликнула, но голос утонул в вязкой атмосфере, не прошло сообщение и по радиоканалу. Она показала рукой на бывший фермерский дом, теперь стоящий со срезанной крышей.

А действительно, почему этой «смерть-» и «капец-лампе» не быть на месте обычного настольного светильника?

Почти весь первый этаж дома занимала одна большая комната. Внушительный стол. За ним несколько человек… как фотографии. Это были человеческие тела, давно ушедшие из настоящего, однако застывшие записями в посленастоящем. Хозяин фермы, его жена и мать. И они тоже были пронизаны зелеными светящимися нитями.

Лауницу даже показалось, что старушка подмигивает. Хорошо, хоть ненадолго.

А в целом напоминало замершую идиллию. Во всем нынешнем хармонтском дистрикте никаких маленьких фермочек не осталось, только огромные bonanza-farms с многоярусными роботизированными оранжереями и гэмэошные монсантовские поля. Картинку здесь портила лишь паутина – зеленоватая, а не серебристая, протянувшая от головы старухи к потолку. Сетевое предание (опирающееся, впрочем, на изыскания местных историков) гласило, что основатель фермы купил землю у «Объединенной железнодорожной компании», но нашел на ней несколько семей аборигенов. Сам прикончил всех из своего винчестера; аборигенские кости лежат под домом, а их проклятие остановило время. Согласно следующему преданию, праправнук того основателя-киллера перестал вписываться в рынок, земля за долги отошла банку, а тот продал ее «Монсанто» для экспериментов. Эти эксперименты и приманили Посетителей – в этом районе они первым делом и высадились…

«Смерть-лампа» напоминала и что-то вроде невысокого торшера, и гриб со шляпкой. Если смотреть с близкого расстояния – темно-зеленый с малахитовыми узорами поток, который идет вверх, расходится в стороны и возвращается обратно. Светится ли она? Может быть, но так, как светится… тьма. И нельзя сказать, что «смерть-лампа» находится в доме; скорее как-то «вставлена» в дом. А еще явно источает сладковато-пряный запах.

Детекторы и датчики сталкерских «газырей» (еще десять лет назад занимавшие хороший чемодан, а нынче прицепленные на куртку) не показывали ни повышенного уровня радиации, ни высокочастотного электромагнитного излучения, только легкое «шипение», магнитогидродинамический поток заряженных частиц, характерный для высоких слоев земной атмосферы.

«Лампа» не была никак закреплена, она вышла из прежнего положения словно по сверхскользким направляющим. Осязательно она ощущалась твердым телом, хотя выглядела вихреобразно движущейся жидкостью.

– Эй, Вера, из моего рюкзака контейнер достань, пластина такая… – Он несколько раз натужно сглотнул, настолько пересохло в горле. – Хлопни по ней, и она примет объемную форму.

«Лампа» как будто не имела веса – легко и плавно вошла в контейнер. Только вот на руках остался зеленоватый светящийся ореол. А с того места, где она только что находилась, потянулись изумрудные нити, страдающие излишним любопытством.

Создавалось впечатление, что «лампа» помогала Лауницу и Вере покинуть дом, среда перестала быть вязкой.

Лауниц понял, что они преодолели барьер и ушли с чертовой фермы, когда с рук пропала метка отстающего времени – зеленоватый ореол.

Когда Лауниц и Вера вышли с фермы с трофеем, их никто не ждал. Если не считать Марека Возняка, прислонившегося к забору возле упавших ворот. Лицо спокойное, улыбается, немного даже застенчиво, хотя заметно, что притворяется.

– Не помешал, голубки? О, сдается мне, наша Вера уже не надеется найти своего муженька.

Вместо ответа Лауниц направил пистолет ему в лоб. Возняк невозмутимо подошел поближе и приставил бесцветный глаз к дулу.

– А что так недружелюбно, мы же одна команда.

– Разная. Ты уже не член нашей. Ты погиб в супермаркете. Напиши себе это на могиле и возвращайся туда, откуда пришел. Для начала два шага назад.

– Вы меня бросили там. Это не значит, что я погиб. Так что извините, ребятки, но я снова в доле. «Смерть-лампа», насколько я вижу по раздувшемуся рюкзаку, с вами. Или что, жадность заела? «Царю» нашему приснопамятному это бы не понравилось.

Лауниц, оставив Школяра в поле зрения, чуть повернул голову к Вере:

– Это один из фокусов мусорщика. Мы, наверное, еще не прошли темпоральный барьер и вместе с этой нежитью находимся в посленастоящем. Она, наверное, попробует выйти вместе с нами в настоящее.

Вера пристально посмотрела на Возняка, тот послал воздушный поцелуй.

– Я так не думаю, – сказала она твердо. – Атомные часы показывают обратное смещение на три миллисекунды, мы вышли. А если бы нежить последовала бы за нами в настоящее, думаю, она бы выглядела не так, как Возняк.

«Восставший из ада» учтиво поклонился даме и шутливо шмыгнул носом.

– А как выглядела бы? Нетопыриные крылья, зеленые сопли до пола?

– Хотя бы как Стецко. Помнишь, зеленоватое свечение, красивый кокон, маячащий через полупрозрачные покровы – видимо, источник энергии. А этот тип – Возняк как Возняк. Ничего прозрачного, внутри – обычное дерьмо.

– А в твоем дружке будто необычное, – делано оскорбился «восставший из ада».

В его глазах все та же отстраненность, за ней ему не надо было ходить в царство мертвых.

– И как ты обнаружил нас, Школяр?

– Школяр, но не дурак же. По следу обнаружил. У меня тоже имеются и газоанализаторы, и сканеры биологических отпечатков. Ты, хоть и гениальный режиссер, но дышишь, чихаешь и мочишься. Даже слишком часто, меток много оставляешь. Извини, Лауниц, но это азы.

Возняк значительно замолчал. Уголок рта, заползший ему на левую щеку, обозначил его типичную улыбку, выражавшую превосходство. Да, похоже, парень действительно не призрак, не порождение мусорщика, но что-то явно не договаривает.