Экспансия-1 - Юлиан Семенов

Он исходил из того, что, во-первых, война кончена, нацизм сломлен и вся концепция прошлой деятельности ОСС, таким образом, изжила себя, более того, делалась обузой той политике, которая подспудно оформлялась Трумэном — открытое сдерживание коммунизма, закрепление американских позиций в мире и постепенное оттирание русских к границам тридцать девятого года. Во-вторых, новая стратегия базировалась не на союзнических постулатах, а на реальном положении дел в мире, а оно было таким, что Англия перестала быть империей, потеряла свои ключевые позиции как в Азии, так и на юге Американского континента, не говоря уже о Европе и Ближнем Востоке; Франция лишь на словах называется союзником, но на самом деле таковым не является; таким образом, единственным реальным союзником, объединенным со Штатами общностью антикоммунизма, могла и обязана стать Германия. Однако тот коллектив людей, который составлял мозговой центр ОСС, не сразу и не легко согласится с такой моделью будущего, а она представлялась Даллесу единственно целесообразной, ибо Германия есть — хотим мы того или нет — бастион Запада, выдвинутый к русским границам. В-третьих, зловещим шуткам президента Рузвельта об имперских амбициях Черчилля, который дрожал за британские колонии, пришел конец; теперь Америке надо было защищать завоеванные в мире позиции, как бы эта борьба ни называлась — имперской, гегемонистской, агрессивной — неважно; все то, что принадлежало раньше Англии и Франции, должно контролироваться Соединенными Штатами, ибо лишь их мощь сможет удержать эти территории в орбите Запада. И наконец, в-четвертых, он понимал, что создавшийся в период битвы против Гитлера военно-промышленный комплекс нуждается в том мобильном инструменте, который сможет не только давать продуманные рекомендации по оптимальному вложению капиталов в мире, но и защищать эти вложения так, как это не мог делать Отдел стратегических служб, каждое действие которого (в той или иной мере, естественно) контролировалось, обсуждалось и санкционировалось тремя равноправными штабами — сухопутным, морским и военно-воздушным, а ведь за каждым из этих штабов стояли совершенно определенные корпорации, и что было угодно «Тексасу», ставившему на флот, то совершенно не устраивало «Диллона», который традиционно поддерживал сухопутные (особенно десантные) войска.

— А все-таки, как ты предполагаешь поступить, если ОСС действительно перестанет существовать? — спросил Даллес-старший.

— Знаешь историю про то, как осел попал на необитаемый остров? — пыхнув трубкой, спросил Аллен.

— Нет.

— Не обидишься?

— Мы же уговорились никогда друг на друга не обижаться; сердиться — да, но обижаться — нет; обидчивость — родимое пятно тугодумной малоподвижности…

— Хорошо… Итак, осел оказался на необитаемом острове, где нет ни пресной воды, ни тени, ни еды. Проходит день, второй, ситуация совершенно безнадежная, осел обошел весь остров, бил копытом песок в поисках воды или кореньев — ничего, пусто. И ни паруса на водной глади, ни геликоптера в небе. Что надо было предпринять ослу, чтобы спастись?

Джон пожал плечами:

— Может, рядом был какой-нибудь островок с водой и травами?

— Был. В ста метрах. Но ведь осел не умел плавать. Как быть?

— Не знаю, — ответил Джон Фостер. — Право, не знаю.

— Вот видишь, — Аллен вздохнул. — И осел не знал.

Джон отвалился на спинку стула, рассмеялся, пообещал:

— Я попробую рассказать эту историю президенту. Хотя ему нельзя, он обидится…

— Да уж, ему этого рассказывать не следует. Мыслительный аппарат нашего избранника весьма заторможен. Должен признаться, что именно я в значительной степени способствовал появлению идеи о роспуске ОСС, мой мудрый и добрый брат.

— Опасаешься, что помощнику никогда не стать шефом предприятия?

— И это тоже… Но — лишь в какой-то степени… Я бы даже сказал, что в незначительной. Все проще: «Дикий Билл» рекрутировал кадры ОСС не только из числа наших с тобою друзей и единомышленников. Он взял в кадры множество людей вполне левых, я бы даже сказал, марксистских концепций. Если это было целесообразно в дни войны против Гитлера, то сейчас это недопустимо.

— Такого рода пассажа я еще не встречал в прессе.

— Пока — рано. Как, по-твоему, когда Трумэн решится на то, чтобы официально разогнать мой родной ОСС?

— Скоро.

— А что придет взамен?

— Он не знает.

— Было бы идеально, передай он функцию ОСС государственному департаменту, Джон.

— Это значит погубить все дело на корню.

— И очень хорошо. В будущем я отвожу тебе, — жестко сказал Аллен, снова пыхнув трубкой, — пост государственного секретаря. Я так задумал, видишь ли ты…

— И поэтому подкладываешь мне свинью?

— Не тебе. А нынешнему государственному секретарю Бирнсу. Пусть он сломает на этом деле зубы. Последовательность и еще раз последовательность, Джон. Всякое истинное восхождение есть восхождение по лестнице, а оно — постепенно. Если ты сможешь помочь реализации этой моей идеи, я обещаю тебе спектакль.

— Какой?

— Сенсационный. Который пойдет на пользу делу. Который приведет тебя в государственный департамент, а меня — в разведку, подчиненную не своре честолюбцев, но президенту Соединенных Штатов.

— Конструкция любопытна, — заметил Джон Фостер, — но ты до конца не сформулировал причинные последовательности. Думая о сдерживании коммунизма в Европе и, видимо, в Азии, ты пока ни слова не сказал о Латинской Америке, а это — главная опасность, Аллен, реальная опасность, поскольку именно там тлеет фитиль, заправленный в бочку с порохом. Там русских нет и не было, там не оправдаешь наше действие угрозой рывка красных армий к Ла-Маншу.

— Я с тобою совершенно согласен. Я уже начал работать.

— Каким образом?

— Я пытаюсь создать архив, Джон. С этого начинается любая разведывательная акция. А если мы уговорились, что новая организация разведки будет качественно новой, то есть действенной, то сбор архива на тех и на то, что меня интересует, даст нам повод к действию. И потом: именно там, на юге, я намерен опробовать еще одну свою задумку…

— Поделись.

— Дай слово, что поймешь меня верно?

— Я постараюсь понять тебя так, как нужно.

— Я намерен провести эксперимент… Я хочу сделать так, чтобы черновую работу на юге нашего континента провели наши с тобою бывшие враги. Когда американцы открыто выступали против Панчо Вильи и Сандино, нас корили этим и справа и слева. Мы не будем впредь так выступать, почву взрыхлят немцы. На них обрушатся все удары — в случае неудачи, но с нас нечего спрашивать, мы были в стороне, мы не вмешивались…

— Заманчиво, но — рискованно.

Аллен снова пыхнул трубкой, испытующе посмотрел на брата:

— Ты против?