Кто будет президентом, или Достойный преемник - Фридрих Незнанский

— Фу, какой ты насмешник. Но мне это нравится. Кстати, ты хромаешь, когда ходишь. У тебя что, нога болит?

Турецкий вытянул на полу покалеченную ногу и поднял полу банного халата.

— Ой, — тихо проговорила девушка, округляя глаза. — Что это?

Турецкий усмехнулся и ответил:

— Нога.

— А почему она такая…

— Страшная? После неудачной встречи с крокодилом.

Девица фыркнула:

— Да ну тебя… Я серьезно спрашиваю, а ты.

— А я тебе серьезно отвечаю. Тебе разве не сказали, кто я такой?

Девушка посмотрела на Александра Борисовича подозрительным взглядом и слегка качнула головой:

— Нет. А кто?

— Охотник на крокодилов, — серьезным голосом ответил Турецкий. — Ловлю крокодилов в Амазонке и Ниле и продаю их московским ресторанам. Иногда и акулу удается выловить. Но это редкость.

Девушка смотрела на Турецкого с сомнением.

— Ты врешь, — сказала она и неуверенно усмехнулась.

— Не веришь? Посмотри на мою ногу. Видишь?… Вот, здесь и здесь. Это следы от акульих зубов. Я пытался добыть пару акульих плавников для ресторана «Морской волк», погнался за акулой и угодил в самое акулье логово. Отступать было уже поздно, пришлось вступить в схватку. Первых трех акул я задушил голыми руками, но четвертая успела схватить меня за ногу.

— Значит, акула? — хитро улыбнулась Ева.

Александр Борисович кивнул:

— Она.

— И что, большая была акула?

— А как же. На маленьких я не охочусь, это мой принцип. Всегда выбираю дичь покрупнее.

— И чтобы зубы были поострее?

— Угадала, — улыбнулся Турецкий.

— Здорово! Но ты же сказал, что эти шрамы у тебя после встречи с крокодилом.

— Правда? — Александр Борисович почесал затылок. — А, ну да. Они напали на меня сразу. Крокодил слева, акула — справа. Насилу отбился. Хорошо хоть нога пластиковая, а то бы совсем беда.

Девушка весело рассмеялась.

— С тобой весело, — сказала она. — Я ведь и правда подумала, что ты… Ну, что это у тебя от крокодила, — договорила она, кивнул на израненную ногу.

— Было бы неплохо. Но мне пришлось встретиться со зверем пострашнее, — сказал Турецкий. Он вдруг сдвинул брови, и улыбка покинула его лицо.

— Вспомнил что-то неприятное? — осторожно спросила Ева.

Турецкий кивнул:

— Угу. Вспомнил, что в мини-баре кончился вискарь. Остался один джин.

— Опять ты шутишь, — обиженно проговорила девушка.

— Прости, моя радость.

Александр Борисович залпом опустошил бутылочку и швырнул ее в урну.

— Ну? — томно проворила девушка. — Чем мы будем заниматься?

— А что ты умеешь? — поинтересовался Турецкий.

— Для тебя — все, что захочешь. Я твой подарок.

— От кого?

— Ты не знаешь?

— Нет.

— Ну а я тем более. У тебя хорошие друзья. Не хочу хвастаться, но стою я недешево.

— Не сомневаюсь.

Турецкий поднялся на ноги, быстро подошел к шкафу и отодвинул в сторону тяжелую бронзовую лампу, стоявшую на полке. Затем схватил мини-камеру, ловко пристроенную за лампой, оторвал ее и показал девушке.

— Решили снять кино? — холодно осведомился он.

— О чем ты? — недоуменно проговорила Ева.

— Об этой камере. Нас с тобой снимают. Только не говори, что ты ничего об этом не знала.

Ева вскочила с дивана. Глаза ее выкатились из орбит.

— Клянусь, я в первый раз об этом слышу! — выкрикнула она.

Турецкий холодно прищурился.

— Знаешь, что бывает за такие подставы? — глухо спросил он.

Девушка сделала движение по направлению к выходу, но Турецкий одним прыжком быстро встал между ней и дверью.

— Кто организовал съемку? — спросил он. — Ну? Отвечай!

— Господи, я правда ничего не знаю, — захныкала Ева.

— Кто тебе заплатил?

Девушка всхлипнула и растерла ладонью покатившиеся по щеке слезы, размазав при этом тушь.

— Какой-то человек, — продолжая хныкать, ответила она. — Я его не видела. Он мне позвонил и сказал, что в моем почтовом ящике конверт с деньгами. И что я должна прийти вечером сюда и развлечь его друга…

— И ты не удивилась?

Девушка мотнула головой:

— Нет. В моей профессии всякое бывает.

— Сколько было денег в конверте?

— Триста баксов.

— Недешево, — хмыкнул Александр Борисович.

— Поэтому я и пришла. Господи, да если б я знала, что тут такое, я бы сроду не согласилась. Что я, без понятия, что ли.

Девушка всхлипнула и вытерла ладонью покрасневший от слез нос.

Вдруг Турецкий резко выбросил вперед руку, схватил девушку за плечо и хорошенько ее встряхнул.

— Никакого конверта не было! — резко проговорил он. — Сюда тебя послал твой сутенер. Кто он? Как его найти?

Губы проститутки задрожали.

— Я не могу ска…

— Можешь! — рявкнул Александр Борисович. — И скажешь. Иначе я вызову милицию и скажу, что ты меня шантажировала.

— Вам никто не поверит.

— Еще как поверят. Знаешь кто я?

— Кто?

— Следователь Генеральной прокуратуры.

Даже сквозь макияж было видно, как побледнела девушка.

— Ой, — тихо проговорила она и села на диван, прижав руки к груди и с ужасом глядя на Турецкого.

— Вот тебе и «ой», — сухо сказал он. — Говори, кто твой сутенер, если не хочешь загреметь на кичу. Ну!

Турецкий грозной тенью навис над проституткой. Она поежилась и промямлила:

— Во… Володя.

— Фамилия!

— Потапов.

— Как мне его найти?

— Да он тут в баре пасется… До часу ночи сидит. Вы его узнаете… он в желтом кожаном пиджаке. Волосы длинные, черные. А вот здесь… — Ева ткнула себя пальцем в подбородок, прямо под нижнюю губу. — …У него пирсинг.

Она всхлипнула и глянула на Александра Борисовича исподлобья.

— Дяденька следователь, вы меня отпустите?

— Сколько тебе лет? — спросил Турецкий.

— Девятнадцать.

В пылу разоблачительного пафоса Александр Борисович открыл было рот, чтобы прочесть девушке проповедь о моральном облике россиянина, о превратностях жизни и опасности продажной любви, но вовремя остановился.