Смерть надевает маску - Эшли Уивер

— Справился с животным быстрее, чем думал. Великолепный скакун, но по темпераменту и с Ксерксом может соперничать, это уж точно. Оставил его Джоффри — уж он-то действительно умеет обращаться с лошадьми. Надо нам поехать в Торнкрест на выходных, не находишь?

Майло подошел к креслу и наклонился было меня поцеловать, но мой тон его остановил:

— Я чувствую запах ее духов на твоем плаще, Майло.

Наши глаза встретились, и я поняла: он знает, что я знаю. По комнате расходился приторный аромат роз, и я приходила во все большую ярость.

Я встала, не в силах больше сдерживать ее.

— Я спать. Спокойной ночи.

— Эймори…

— Спокойной ночи.

Я ушла, не оглядываясь, и Майло не пошел за мной вслед.

И снова я не могла заснуть, а наутро чувствовала себя гораздо хуже, чем когда ложилась. Отражение в зеркале говорило об этом без обиняков. Я была бледна, лицо вытянулось, и макияж не мог бы этого скрыть.

Я приняла душ, надела черный костюм от мадам Бруйяр и только после этого решительно покинула свою комнату, готовая встретиться с Майло, раз уж это неизбежно.

Мне не хотелось с ним столкнуться, да и шансы, что он до сих пор в постели, были довольно велики. К тому же он мог и покинуть квартиру. Вполне вероятно, он провел ночь в гостиной, но мог ведь и к мадмуазель Рено вернуться. В любом случае, я не собиралась от него прятаться.

Я села за столик и налила себе кофе. Мои руки нисколько не дрожали — было приятно это осознать. Аппетита у меня не имелось никакого, но не хотелось дать Винельде понять, что я расстроена. Впрочем, она уже почувствовала определенную неловкость, и вместо того чтобы завести свое обычное утреннее щебетание, молча возилась с бельевыми прищепками.

Через пару минут в комнату вошел Майло и сел прямо напротив. Мы оба молчали; атмосфера казалась очень напряженной. Он не был как всегда бесстрастен и выверял свои шаги, стараясь понять мое настроение.

— Эймори… — начал он наконец.

Не сводя глаз с кофейной чашки, я медленно покачала головой. Не хотелось с ним разговаривать, по крайней мере, не здесь и не сейчас. И не только из-за Винельды. Просто я еще не была готова.

Майло не стал давить, и уже за это я почувствовала благодарность. Я показательно принялась за еду, но разум мой был занят совершенно другими вещами: бесконечные вопросы, один за одним… Что я ему скажу? Да что тут вообще скажешь? Наше положение очерчено слишком четко; осталось только понять, куда двигаться из такой исходной точки.

— Не хочешь со мной прогуляться? — спросил он.

Похоже, притвориться, что я завтракаю, не удалось — Майло прекрасно видел, что я лишь двигаю еду по тарелке.

Впервые с того момента, как он вошел, я подняла на него взгляд. Его глаза были спокойны, в них ясно читалась уверенность. Как же отчаянно мне хотелось, чтобы он выглядел так не всегда…

Я сомневалась, идти с ним или нет. Минута над тарелкой, полной еды, не подготовила меня к этому, однако лучше всего было бы поскорее с этим закончить. В конце концов, на улице мы будем наедине. Любопытно, думает ли он, что на улице я скорее всего не решусь устраивать сцену? Ну, ему не стоит об этом волноваться — мне вовсе не хотелось ничего усложнять.

— Найду свой плащ, — сказала я.

В спальне я взяла шляпку, легкий плащ и перчатки, а после снова взглянула на себя в зеркало. Выглядела я гораздо спокойнее, чем мне казалось, — уже одно это вселяло уверенность.

Майло ждал в коридоре. Он помог мне с плащом, затем мы вышли из квартиры и спустились на лифте вниз. В полной тишине мы покинули здание.

На улице нас встретил холодный утренний воздух. Стояла прекрасная погода: легкий ветерок под щебетание птиц… Такие дни идеальны для влюбленных. Вот бы сегодня не было так хорошо… Тяжелые серые тучи подошли бы для нашей прогулки гораздо больше.

Неподалеку от нашего дома находился маленький парк, и мы молча пошли туда. Как же это все-таки удивительно: мы понимаем друг друга без слов в столь многих вещах, но совершенно разобщены в других.

Майло будто бы ждал, когда я заговорю, давал мне время для того, чтобы хорошо подумать над своими словами. Сейчас такая предупредительность причиняла боль.

— Не знаю, с чего мне удивляться, — произнесла я наконец, нарушая тишину. Голос мой звучал увереннее, чем я рассчитывала, и мне стало легко. — Не стоило. Наверное, мне нужно было этого ожидать. Но на деле фото меня шокировало.

— Да, я боялся этого. Хотелось предупредить тебя до того, как ты его увидела.

— Как мило с твоей стороны, — произнесла я холодно. — Но что поделать — жена всегда узнает последней.

— Если это хоть как-то тебя утешит, скажу: это не то, чем кажется.

Я скептически рассмеялась, сжав кулаки в карманах пальто.

— Пожалуйста, Майло… Неужели это все, что ты хочешь мне сообщить?

— Совершенно ясно, что сейчас для объяснений не время. Что бы я ни сказал, ты не станешь мне верить.

Я горько улыбнулась:

— Тут ты прав. Адекватно объяснить это сходу нельзя, но тебе нужно время, чтобы придумать замечательную историю.

— Это не то, что ты думаешь.

— Да все всё прекрасно понимают, — проговорила я. — Половина Лондона это обсуждает. Нет смысла отрицать это передо мной.

— У меня не было интрижки с Элен Рено. — Майло сказал это так спокойно, что я пришла в ярость. Как будто он считал меня напрочь лишенной разума.

Я остановилась и повернулась к нему. Зря мы затеяли эту прогулку. Я не могла слушать его ложь хладнокровно.

— Не хочу говорить об этом сейчас, Майло, не хочу. Мне нужно время подумать.

— Как это понимать? — спросил он.

Я посмотрела на него.

— Тебе лучше переночевать в клубе, в «Ритц», в Торнкресте. Мне все равно, где…

Если так хочется — у Элен Рено. Где угодно, лишь бы не в моей квартире.

— Эймори… — вздохнул он.

— Пожалуйста, Майло, — невольно прошептала я и сделала глубокий вдох, чтобы продолжить в полный голос. — Все и так сложно — давай не будем делать еще хуже.

Его взгляд остановился на моем лице, и я приказала себе твердо посмотреть в эти голубые глаза. Нужно было дать ему понять, насколько решительно я настроена. С этим нельзя справиться так же просто, как с прежними похождениями. Я поняла, что не смогу вечно делать вид, будто ничего не замечаю. Нет, теперь это последняя капля.

— Что ж, — сказал он наконец. — Позже я пришлю Паркса за своими вещами.

— Лучше не придумаешь.

Мы продолжали стоять и смотреть друг на друга. Между нами высилась невидимая стена — может быть, непреодолимая стена. Все выглядело абсолютно безнадежно.