Меня убьет Рубиновый Дракон - Светлана Волкова

ею, передал срочное известие. Вождь Эредин отдал распоряжение переселить чужачку из отведенных ей апартаментов в свои собственные! Саила не теряла ни секунды, мигом велела слуге отправиться на уборку в покоях вождя.

Оттуда он примчался с очередной шоковой вестью. Горничная девчонки повезла ее вещи не куда-нибудь, а в третью гостевую! Ту самую, смежную с собственной спальней Эредина! Туда он поселял женщин, с которыми желал не просто позабавиться и забыть. А провести целую ночь – или даже несколько.

Сама Саила не раз оставалась на ночь именно в тех комнатах. Предавалась долгим страстным утехам на роскошном ложе. В личную спальню Эредин женщин не водил – входил к ним сам в любое время дня и ночи.

Соединены были не только спальни, но и ванные вождя и облюбованной им гостьи. Драконы не увлекались совместным приемом водных процедур, относились к ним как к необходимости гигиены.

А вот эльфийкам и ундинам их божественная покровительница, Водная Мать Ллиена, усиливала страсть и вожделение в родной стихии. Как Гайдана своим детям в огне – драконам, саламандрам и сгинувшим фениксам.

В материнской стихии «дитя» могло предаваться любви долгие часы без устали и пресыщения. Чем с удовольствием пользовался Эредин, чья выносливость и любвеобильность редко могла найти партнершу под стать ему.

Ну и как забыть про проклятых человеческих обезьянок! Хоть они не имели прямой подпитки от божественных покровителей, но все как одна обожали трахаться в больших роскошных бассейнах! Во дворцах людских аристократических кланов их возводили не меньшего размера, чем у драконов.

Так что все обезьяньи отродья, сумевшие чем-то привлечь внимание Эредина, млели, растекались лужицей и ни разу не отказывали ему, когда он появлялся прямо в ванной во время их омовений, обнаженный, во всей своей бесподобной мужской красоте.

Сказать по правде, такое случалось всего-то пару раз, и с одной и той же племянницей человеческого князя, гостившей у драконов с посольством своего дяди. Но распаленное ревнивое воображение Саилы проигрывало ту сцену раз за разом, приписывая ее чуть ли не всем мало-мальски симпатичным человеческим гостьям.

Оно же, бурное неуёмное воображение, уже подкинуло ей картину Эредина, входящего в гостевую ванную из своей. И мерзкая иномирянка, распластавшись голышом в бассейне, ошеломленно смотрит на него… Приоткрывает рот, округляет губы, словно приглашая мужчину и туда тоже…

И вождь, конечно, не теряет время, чтобы воспользоваться непроговоренным приглашением. На миг Саила потерялась в собственном разуме, видела словно наяву, как он вколачивается ей в глотку, огромный, твердый, мощный…

Вновь, как и раньше этим днем, она не смогла остаться в стороне. На сей раз не бросилась сломя голову в заветные покои. Сначала проверила, что Эредин покинул их, найдя его в одном из совещательных залов.

Ранее слуга донес ей, что вождь выставил его и запретил приходить. Отныне в апартаментах вождя будут прибираться лишь доверенные слуги, подконтрольные ему лично. Саила предположила, что Эредин оградил свой этаж магическим барьером, чтобы никто не мог подобраться без его ведома и навредить… его иномирному сокровищу.

Но у саламандры были свои пути. Она повесила на шею маленький кулон с рубином, почти крохотным. То был не просто рубин. А кровь самого Эредина Файлардена. Саила собрала ее из-под своих ногтей.

Женщины вождя нередко расцарапывали ему спину в экстазе. И он, само собой, имел защиту против возможных чар с использованием крови, полученной в такие моменты. Вот только эту кровь Саила собрала не просто в постели. В лаве Гайданы, во время их ритуала.

В недрах богини любая защита становилась бессильна – кроме той, что давала она сама. В тот раз Саила оставила множество царапин на спине и плечах Эредина. Гайдана заживила их мгновенно. Но кровь под ногтями Саилы осталась.

Он даже не увидел следов после ритуала и не задумался, как уязвим был… А у королевы теперь имелся мощный артефакт, способный на множество действий в отношении Эредина Файлардена… Например, проходить через поставленный им барьер.

Так Саила и проникла на его этаж. И там, в его библиотеке, наконец встретилась лицом к лицу с ней. Особью, самой ненавистной нынче Саиле во всех мирах Вселенной.

Глава 27

Королева жадно впитывала каждую крупинку информации о проклятой сопернице. Каждый жест, каждое слово, каждый оттенок в интонации. И пришла к неутешительному выводу.

Мерзавка умна. Как ни надеялась Саила обойтись тупоголовой вертихвосткой – ее встретило разочарование. Ум человечки проявился в реакции на чарующее воздействие, которое королева подключила при встрече с соперницей.

Это не было магией в строгом понимании. Подлинную магию Саила не стала бы использовать в покоях вождя, чтобы не оставлять следов. Если Эредин так трясется над попаданкой, непременно проверит следы магического воздействия.

Саила использовала чары саламандры. Способность использовать собственную мимику, интонацию и язык тела так, чтобы вызывать бессознательную расположенность и симпатию собеседника.

Стержневая магия этих чар – абсолютный контроль над собственным разумом. Чтобы ни один поступок оппонента, ни одна его реакция на тебя не могли вызвать негативные эмоции и вывести из равновесия.

Используя чары, саламандра не могла расстроиться, разозлиться, прийти в шок. При любой реакции она была в состоянии стимулировать своим поведением самые позитивные чувства к себе. А эмоции «откладывались на потом» - когда задача будет выполнена.

Со стороны магию этих чар невозможно отличить от простейших ментальных щитов. Если Эредин Файларден проверит, с чем явилась Саила к его Истинной, увидит лишь легкую защиту разума, которая вполне естественна и безвредна.

Королева видела, что девчонка явно подпала под действие чар. Вождь еще не дошел до того, чтобы собственноручно упаковать ее в кокон из различных защит, или поручить упаковку сильнейшим драконьим магам. Она была беззащитна – и среагировала так, как должна была.

Так, да не совсем. Несмотря на очарование, она не действовала бездумно, на эмоциях – что и было целью чар. Она размышляла над словами Саилы и своими. Говорила и делала только то, что было ей выгодно. Хотя явно прониклась симпатией к саламандре.

Это означало лишь одно. Девица была того сорта, кого называют – «себе на уме». Что бы ни творилось вокруг нее, она обязательно будет обдумывать, оценивать, делать выводы и продумывать стратегию поведения. Не бросится импульсивно в омут с головой.

И этот склад характера у соперницы невероятно осложнял задачу Саилы. Избавиться от нее быстро и без последствий, а потом занять место в сердце Эредина Файлардена, отведенное его Истинной Паре.

Саила анализировала свои наблюдения над иномирной обезьянкой в то же самое время, когда