Барбаросса - Михаил Попов

Яшмовая ваза пошла на дно бассейна, вызвав радостную истерику среди китайских красавиц рыбок.

Салим ат-Туми ни единым словом не выразил возмущения или удивления по поводу того, как с ним изволят обращаться те, кому положено валяться перед ним ниц.

Харудж тоже молча смотрел на него, и весь его вид как бы говорил: ну что мне е тобой делать, старая развалина?

Для начала надо выпустить воду из бассейна. И позаботиться о том, чтобы со стариком всегда кто-нибудь находился рядом. Где, кстати, его партнеры по игре в кости?

Да, где?!

Салим ат-Туми, словно услышав этот безмолвный вопль, улыбнулся.

– Фикрет!

– Да, господин!

– Найти стариков. Немедленно!

– Стариков?! – Даже вернейший и ближайший слуга не сразу понял Харуджа, не уследил за рывком его мысли. Но замешательство это длилось весьма недолго. Уже в следующее мгновение направляемые командами черноусого телохранителя пираты ринулись во все стороны, обшаривая комнаты, распихивая визжащих женщин, переворачивая постели и круша кувшины.

– Может, ты мне сам скажешь, где они?

– Если бы Аллах всемогущий дал мне это знать, я бы не дал знать тебе, Харудж-разбойник.

Краснобородый не обиделся, и к тому же понял, что со стариком объясняться бесполезно: он решил принять мученический венец. Что ж, отказа ему в этом не будет, но пока необходимо разыскать тех, кому он помог бежать.

Интересно, куда они могли направить свои немощные стопы? В сад, на площадку перед бассейном, втащили одного из «беглецов». Надо сказать, он не упирался. Так же как и второй, доставленный волоком за ноги из другого входа.

– Все здесь,– доложил через минуту довольный своей исполнительностью Фикрет.

Харудж мрачно поглядел на него:

– Тут что-то не так.

Об этом же говорила блаженная улыбка на лице шейха.

– Чему ты радуешься, старая обезьяна?!

– Тому, что мои друзья вновь со мной. Прикажите принести кости.

Выпущенные из объятий стражников старики начали сползаться поближе к своему верховному партнеру.

На лице пиратского вожака выразилась мука непонимания.

– Тут что-то не так? – зачем-то переспросил верный Фикрет, ему тоже было не по себе, в основном оттого, что было не по себе господину.

Взгляд, ледяной голубоватый взгляд Харуджа, блуждал по саду, останавливался на лицах, вонзался в проемы между колоннами, поднимался кверху. Он знал, что разгадка недалеко, разгадка где-то здесь, она, может быть, даже прямо перед его глазами. Ее нужно только увидеть.

Вот она!

– Подойди ко мне! – Харудж указал на одного из игроков в кости, по имени Риис. Но тот не успел выполнить приказание. Два негра бросились к нему и в мгновение ока поставили перед приказывающим.– Что это?

Риис поднял рукав изрядно потертого халата:

– Это?

– Это! – Палец Харуджа уперся в большое темное пятно на рукаве.

Старик закрыл глаза.

– Ты думаешь, что так тебе будет лучше видно?!

– Это кровь,– прошептал заглянувший через плечо господина Фикрет.

– Это кровь? – спросил резко успокоившимся голосом Харудж.

Старик молча кивнул.

– Фикрет, обыщите дворец еще раз. Все подвалы, зиндан[34]… – Харудж не договорил, лицо его осветилось тихим демоническим светом.– Не надо осматривать весь дворец. Пошли людей взглянуть, чем занимается наш испанский друг, генерал Тобарес. И если он на месте, приведите его сюда.

Абдалла, отправившийся во главе команды в дворцовую тюрьму, вернулся очень быстро.

– Испанца нет. Наши стражники зарезаны.

Харудж повернулся к сгрудившимся на подушках старикам и оглядел их с некоторым даже интересом.

– Клянусь всеми сурами Священного Корана[35], всеми – от первой до последней и от последней до первой, то, что вы сделали, глупо. Испанца я поймаю. А если не поймаю, то он все равно не успеет вам помочь.

Сзади к Харуджу подошел на цыпочках Фикрет.

– Прибыла делегация граждан Тлемсена.

– Чего они хотят?

По сияющему лицу усача было видно, что желают они сделать его господину что-то приятное.

– Хорошо, я сейчас выйду к ним.

– А что делать с этими? – поинтересовался Абдалла. Харудж задумался, а потом сразу же понял – делать с ними можно все что угодно и все равно что.

– Удавить.

Даже привыкшие к решительности своего господина пираты удивились. И восхитились одновременно. Уважение к вождю проникло на новую глубину в их души.

Это надо же, настоящего шейха взять и удавить: кто во всем Магрибе мог бы позволить себе такое и после нисколько не пожалеть?!

Никто, один лишь краснобородый Харудж.

Надо сказать, что сам новый повелитель Алжира о своей торопливости слегка пожалел. Дело в том, что депутация от жителей Тлемсена просила ни много ни мало, как о помощи против своего шейха, принявшего сюзеренитет испанской короны. От них же поступило известие, что посланный Харуджем конный отряд без всякого сопротивления занял город Тенес, и сейчас легкомысленный султан его под охраной направляется в Алжир, чтобы предстать перед судом главного и единственного защитника всех мусульман Восточного Магриба.

Харудж, выслушав эти сообщения, понял, какого лишил себя удовольствия. Сухощавому, быстро остывающему трупу Салима не расскажешь об этих победах.

В мутных закатившихся глазах не прочтешь вопль стариковского отчаяния и бессилия.

Приказав готовиться к пиру по случаю блистательных побед, уже совершившихся, и тех, коим еще только предстояло совершиться, Краснобородый приказал:

– Испанца надо догнать. Пошли самых лучших людей.

– Доставить живым?

– Думаю, он уже в тех местах, где его легче убить, чем пленить. Убить в данном случае достаточно.

Вы еще не забыли о бравом Мартине де Варгасе? Он дольше всех сражался с непобедимым пиратом. Он ни за что не желал признать себя побежденным. Мы расстались с ним в тот момент, когда он наблюдал за торопливой эвакуацией остатков испанского гарнизона с вершины рыночной башни Алжира. Лейтенант не позволил им раствориться в беспорядочном бегстве. Он собрал всех борцов за свою жизнь и принудил сделаться борцами за интересы испанской короны. В тот момент они состояли в том, чтобы отсидеться до темноты в зарослях на берегу Алжирского залива, а ночью вплавь добраться до острова Пеньон и попытаться овладеть его укреплениями. Такую задачу ставил перед собой Мартин де Варгас.