273 дня до лета - Сергей Сергеевич Сухоруков

class="p">Спустя полчаса, плюхнувшись на диван, он обнаружил сообщение от Лиды: «Мама в восторге от твоих роз. Считай, ты ей подарил. Как жаль, что не могу увезти их с собой и рассказать ей о ночном преступлении».

* * *

На следующий день субботним утром в квартире Василия Юрьевича раздался звонок. Увешанный реквизитом Фёдор перешагнул порог. На деревянных плечах вешалки грузом висел взятый на прокат смокинг. Обувная коробка хранила чёрные туфли, окрашенные час назад аэрозолем.

– Привет, Федя.

– Привет, Василий, привет, Лена. Мне от вас нужно две вещи: женский взгляд и женский голос.

– Чай, кофе, горячий шоколад?

– Давайте всё!

Отхлебнув обжигающего напитка, Федя набрал с Лениного телефона номер Оли и дамы начали диалог:

– Здравствуйте, Ольга Викторовна.

– Здравствуйте.

– Нам вот знакомые дали ваш номер. У нас мальчик, двенадцати лет, хромает чтение.

– Какой язык?

– Французский. У вас есть возможность сегодня позаниматься?

– Так… Девочка у меня в 11:50 заканчивает. На 12:00 удобно?

– Да, удобно.

– Пусть подходит. Как его зовут?

– Толик.

– Он дом найдёт?

– Да, его отец привезёт.

– Номер на домофоне 359. После занятия я вам позвоню, возможно, пары уроков будет достаточно.

– Спасибо.

– Всего доброго.

– Ну что, Толик, двенадцати лет, пойдёшь с невестой знакомиться? – засмеялась Лена.

– А у меня другого выхода нет. Она меня месяц «хороводит»: в кафе не пойдём, подавай кино. Купил билеты в кино – нет, не получается срочно на работу вызывают. Что характерно, на телефонные переговоры время находится, а вот увидеться – времени никак нет.

– Всё ясно – стесняшка. А сколько ей лет?

Остросюжетная частушка радостно разлетелась по кухне: «Нынче новые права – старых девок на дрова, двадцати пяти годов – на всю зиму хватит дров»! Подытожил песнопение хлопок мужских ладоней в воздухе под ковбойский выкрик «Yee-Нaw!».

– Какие вы бесстыжие! – возмутилась смеющаяся Лена.

– А письма какие шикарные пишет… На полстраницы, со стихами, с предложениями на французском – произведения искусства. Дам почитать, приколешься.

– В школе преподаёт? – поинтересовалась хозяйка.

– А-а-а! Федя училку склеил! – противным голосом попугая, прокричал Василий.

– Не совсем, она в контейнерном бизнесе работает. А занимается с детьми английским и французским по выходным, потому как ипотеку надо выплачивать. Вот ведь кабала, не приведи Боже.

– А где вы познакомились? – не унималась любительница романтических историй.

– У меня один выход на дамочек – социальная сеть, храни её Небо.

– Так, если вы замутите – она к тебе переедет, а её квартиру можно будет сдавать.

– О! Вот это мысль, обязательно сегодня предложу. Пошли наряжаться, Федя преподаст урок учителю!

В 11:58 по лестничной клетке шестого этажа разлетелся аромат дорогого парфюма. Молодой человек, в чёрном, подогнанном по фигуре смокинге, в белой рубашке и чёрной бабочке, стоял возле металлической двери «предбанника», отделяющей будущее от прошлого. В лучах подъездного окна играли серебристые запонки. Шёлковые переливающиеся лацканы и красный нагрудный платок создавали атмосферу неизбежного праздника. Если бы не «Таллинский» торт и одиннадцать красных роз, то жители могли бы подумать, что в их подъезде проходят съёмки передачи «Что? Где? Когда?».

Раздался звонок. В распахнутой двери показалась ошеломлённая хозяйка. Девушка закрыла ладонями носогубную часть вмиг покрасневшего лица. Фанат французского с непоколебимостью спецагента сделал шаг вперёд и занял преподавательские руки дарами.

– Скажи спасибо, что я оператора и ведущую оставил внизу, – прошептал он на ухо.

Чтобы окончательно добить несчастную «жертву», троекратно поцеловал предательски полыхающие щеки.

– Ну здравствуй, малыш, – добавил очередной градус безжалостный «банщик».

– Какой кошмар, я же совсем не накрашенная.

– Я пришёл заниматься. Вот причитающийся гонорар, – сказал он томным голосом, указав взглядом на заправленный под ленту кондитерской коробки конверт-открытку в виде женской груди.

– Я не буду их тратить, оставлю на память.

– Я это предвидел. Можешь даже заглянуть вовнутрь.

Новая, хрустящая двадцатидолларовая банкнота была украшена надписью, выведенной тушью: «Моей Оленьке на долгую память».

– Пойдём же пить кофе и учить французский алфавит, – губы ученика коснулись руки наставника.

Сердце девушки выпрыгивало наружу, как у той несчастной курочки в руках повара, под которой она две недели назад оставила свой комментарий.

– Так нельзя. Я в домашней одежде, а ты при параде.

– Что ты? Я каждый день так на работу хожу, к тому же ты мне не оставила выбора. Твоя скромность стала каменной стеной на пути нашего счастья.

Проболтав полчаса, дождавшись, когда хозяйка встанет, Фёдор повторил за ней то же самое. Вернув на стол чашку с блюдцем, положил робкой избраннице на талию руки и аккуратно поцеловал её в шею.

– У меня к тебе вопрос. Скажи, Ольга, как ты считаешь, если два любящих сердца подали заявление в ЗАГС, им уже можно вступать в интимную близость или нужно месяц ждать до первой брачной ночи?

Второй и третий поцелуй пришёлся в противоположную часть шеи.

– Я не готова, прости.

– К чему? Крошка. У меня всё с собой есть.

– Я так не могу.

– Малыш, когда ты рядом, нет никаких сил держать себя в руках. «В груди моей Везувий так и клокочет»51.

Выражая симпатию поглаживанием спины, он нащупал пальцами застёжку бюстгальтера, и, оттянув, расстегнул её.

– Ко мне ученик придёт через десять минут, – сказала Оля, с одышкой участника стометровки.

– Давай не открывать, – предложил запыхавшийся спринтер.

Горящие огнём девичьи щёки подверглись бомбардировке поцелуями.

– Ты представляешь, какая у ребёнка будет психологическая травма?

– Представляю, во второй половине субботы лишиться занятия – страшнейшая травма. После таких ударов, как правило, не поднимаются.

– А родители что скажут? Это, наконец, непрофессионально.

– Согласен. Тут ты права. Скандал будет. Вот когда ты права – ты права. Я к профессионалам отношусь с уважением. Чувствуется советская школа.

Фёдор, тяжело дыша, элегантно поправил рукой бабочку.

– Пойду я, малыш, а то оператор с ведущей внизу, наверное, уже замёрзли.

– Ты меня разыгрываешь?

– Позвать?

– Ни в коем случае! Верю.

– Пока, крошка, – сказал он шёпотом.

– Спасибо за цветы.

– Мелочи. Аu revoir, mon petit.

Указательный палец кавалера приземлился на кончик девичьего носа.

* * *

Вернувшись домой и с чувством полного удовлетворения приняв форму дивана, Фёдор услышал на телефоне задорную мелодию под вынос чёрного ящика на передаче «Что? Где? Когда?»52.

– Вот это встреча! – радостно воскликнул молодой человек.

– Я звоню «прояснить ясность», – начала Эля.

– Давайте прояснять.

– Мы с вами расстаёмся? Наша встреча была роковой ошибкой?

– С чего вы взяли?

– Суббота, вторая половина дня, меня зовут на торжество.

– Это замечательно.

– С этого торжества я могу не вернуться.

– Ого! Всё так серьёзно?

– Я могу вернуться, но уже не той. Не той, что прежде. Вы меня