Дарители. Книга 3. Игра мудрецов - Екатерина Соболь

Когда Генри наконец уснул, ему приснилась мокрая земля, ее запах, и что-то ужасное под ее слоем, что-то, чего он не мог разглядеть.

Разбудило его хлопанье крыльев, но когда Генри кое-как заставил себя открыть глаза, никаких птиц вокруг не было, шатер был залит светом, а Эдвард с видимым удовольствием пинал его в бок.

– Спишь так, что я удивляюсь, как тебя не съели в твоем лесу, – сказал он, пока Генри со стоном ощупывал раскалывающуюся от недосыпа голову. – Пошли, а то все веселье пропустишь.

Генри вяло потащился за ним, но, выйдя из шатра, тут же очнулся. На площади стояла запряженная мохнатой лошадкой телега, а в ней сидели испуганные мужчина, женщина и девочка. Перед ними стоял Привратник, а вокруг толпились местные жители.

– За скромную плату вы сможете ощутить вкус местной жизни и переночевать в традиционных жилищах, – с жаром говорил Привратник. – На завтрак вам предложат травяной чай и кашу из отборного ячменя с сушеной клюквой, а ваша лошадь получит лучший уход – жители прекрасно обращаются с домашними животными, у них целых три вполне счастливые коровы. Здесь вы в полной безопасности, я лично за это отвечаю!

Гости прижались друг к другу теснее – кажется, обещание полупрозрачного существа не слишком их убедило. Женщина пугливо оглянулась, но все пути к отступлению были отрезаны толпой. И тут раздался голос Эдварда.

– О, это невероятно! – воскликнул он, оглядывая Болдера, которого подвел к нему чумазый мальчик. – Никогда еще не видел своего коня таким довольным! А сам я никогда еще так вкусно не ел и так хорошо не высыпался! Дамы и господа, оставайтесь и не пожалеете!

Увидев его, притихшее семейство ожило: женщина поправила волосы, девочка восхищенно взвизгнула, даже мужчина приосанился, – и Генри в который раз пожалел, что не умеет производить на людей такое впечатление.

– Дорогая, отдых нам и правда не помешает, – неуверенно сказал мужчина. – Раз такой важный юноша доволен, вдруг и о нас здесь хорошо позаботятся?

И он, взяв дочь на руки, нерешительно слез с телеги. Жители деревни как завороженные глядели на длинные рыжие волосы девочки, но руки никто не тянул – видимо, Алисия запретила им пугать гостей.

– Я на рассвете почувствовал их за пару километров отсюда, – шепнул Привратник, вырастая у Генри за плечом. – Они ехали в другую сторону, но я использовал все свои силы, чтобы их заманить. Эй, ваше высочество, куда вы? И чаю с гостями не попьете?

– Меня ждут дела, а почести иногда так утомляют, – небрежно бросил Эдвард, залезая на коня.

Генри от чаю бы не отказался, но мысли о еде тут же вылетели у него из головы, когда к ним подошла сияющая Алисия. Ее улыбка в основном предназначалась Эдварду, но Генри все равно почувствовал себя так, будто его бросили в горячую воду.

– Ты очень красивая, не только ногти, – выпалил он. – Даже без волос, хотя с ними было бы лучше.

Она улыбнулась шире, и Генри почувствовал незнакомую, покалывающую изнутри гордость. Раньше он думал, что гордиться можно только своими победами, меткостью стрельбы и скоростью бега.

– Удачи, старейшина, – весело сказал Эдвард.

– От всей души желаю удачи вашему высочеству, – поклонилась Алисия и взглянула на Генри мягко, с улыбкой, как люди смотрят на детей. – И вашему слуге.

– Слуге? – с негодованием спросил Привратник. – Он не слуга! Это был…

Но Генри уже вскочил на коня и вслед за Эдвардом поехал к выходу с площади. Все махали руками им вслед, но выше всех поднималась бледная ладонь долговязого Привратника.

– Может, мне и Розе надо сказать что-нибудь вроде этого? У нее красивая кожа. И зубы тоже, – задумчиво протянул Генри, когда они выбрались из скопления каменных домишек и поехали дальше на восток. – Она, по-моему, на меня обиделась. Спросила, люблю я ее или нет, а я сказал, что не знаю.

– Да ты галантный кавалер, – фыркнул Эдвард, не оборачиваясь.

– Но я правда не знаю! У меня пульс становится чаще, когда я на нее смотрю, и на Алисию тоже. Мне как-то… неуютно, но хорошо. Я странно себя чувствую и…

– Нет, нет и нет, мы не будем это обсуждать! – с ужасом перебил его Эдвард. – Разговоры о девушках с тобой должен был проводить отец.

– А твой проводил?

– Нет! – рявкнул Эдвард. – Он десять лет был немного не в себе, если ты не заметил. Но у меня была библиотека. Там, правда, не очень-то много полезного – любовные поэмы устарели, а трактатом «О символическом значении цветов в букетах» никого точно не впечатлишь. Я надеялся отыскать что-нибудь поинтереснее, но…

– Так вот зачем ты прочел все книги во дворце, – пробормотал Генри, напряженно прислушиваясь к звукам леса.

– Нет! Не только!

– Тихо.

– Да ты сам про это заговорил!

– Тихо, – с нажимом повторил Генри, дергая поводья коня. Ему и самому жаль было прерывать эту беседу. – Тут кто-то есть.

Эдвард огляделся. Деревня уже скрылась за лесом, вокруг тянулись деревья в зеленом мареве первых листьев. Мирное, тихое место, но у Генри волосы на затылке встали дыбом.

– Выходите, – сказал он, уже чувствуя, что с надеждами на спокойное утро можно попрощаться.

Из-за деревьев неспешно выехали четыре всадника в странных нарядах: с шарфами до самых глаз и в шерстяных шапках, надвинутых на нос. Все это было бы даже забавно, если бы в руке у каждого не было ножа.

– Давайте сюда сумки, иначе проститесь с жизнью! – прохрипел самый крупный из них.

Эдвард вытащил меч.

– Идите и сами возьмите! – сказал он таким тоном, что Генри решил: кажется, он всю жизнь мечтал произнести эту фразу.

Генри сжал зубы, дыша как можно глубже. Вокруг было слишком много оружия.

– Привет, Гилби, – через силу проговорил он. – Быстро ты нарушил свои обещания.

Самый низкий из четверых со стоном убрал нож и стащил с себя шарф и шапку.

– Как ты меня узнал? – растерянно спросил он. – Мы же переоделись!

– Конь, – кратко ответил Генри, сжимая поводья так, что костяшки пальцев заломило.

– Да, но мы поменялись, я все предусмотрел! – простонал Гилби.

Он и правда сидел на хилой серой лошадке, но Генри ткнул в сторону рыжего коня, который был теперь под самым крупным из седоков.

– Конь тот самый! – пробормотал Эдвард так удивленно, что сразу было ясно: без подсказки и не заметил бы. – Кстати, напомни-ка, чья была идея отпустить этих ребят? Я же сказал: люди не меняются.