Клон. История любви - Габриэлла Лопез

Жади молча плакала, когда он ее целовал. Со­всем не этого ейхотелось в жизни...

Лукас в это время брел по ночной улице. Он подошел к домуЖади и застыл. Ему было боль­но...

— Да буду счастлив я, и да будет счастлива она! — Саидзакончил свою молитву и поцеловал жену.

Через двадцать минут он в бешенстве вскочил с кровати. Онпонял, что Жади не девственница и, ничего не сказав, взял полотенце и ушел вван­ную.

— Аллах, пошли мне легкую-смерть... — испу­ганно попросилаЖади.

Саид стоял, опершись об умывальник. Как же ему поступить?..Он взял бритву, вынул оттуда лезвие, закрыл глаза и провел лезвием по вене. Враковину потекли капельки крови...

Жади со слезами на глазах покорно ждала сво­ей участи. ВошелСаид и сел рядом с ней на кро-вать.

— Я совершил больший харам, чем ты, перед Аллахом и людьми!Я никогда не буду вспоминать эту ночь. Но если однажды этот Лукас окажется рядом...через двадцать или тридцать лет... я убью его! — Саид еле сдерживал свой гнев.

Когда распахнулась дверь, и на пороге показа­лись молодые,Назира, Али, Зорайде и Абдул ус­тремили на них взгляды — злобные, любопытные,тревожные... Жади, как ни в чем не бывало, про­тянула полотенце с кровью СаидаНазире. Та раз­вернула его и радостно показала всем. Танцы про­должались....

Деуза оказалась беременна. Она была так сча­стлива, что дажене вспоминала о новом сканда­ле с Эдвалду, который заявил, что она для негонехороша. Счастливая Деуза обнимала и благода­рила Албиери. Она забеременела отодного эмб­риона, ей повезло! Танцовщица достала фотогра­фию Эдвалду ипоказывала всем. Ей хотелось по­смотреть на донора, потому что он должен бытьочень похож Эдвалду. Но ей объяснили, что это запрещено, потому что Деуза тогданачнет отож­дествлять его с сыном. Деуза верила, что Эдвал­ду вернется,особенно если ребенок будет похо­жим на него.

Профессору было тяжело видеть ее радость, и он молча ушел. Иопять никто не мог понять, что с ним...

Доктор закрылся в своем кабинете. Он очень переживал, ведьможет родиться ребенок-урод, с набором болезней... Он считал, что беременностьнадо прервать. Но поздно... Тайну раскрыть нельзя. Что скажут о нем коллеги,весь ученый мир?..

А коллеги доктора действительно находились в растерянности,но по другому поводу. Они удив­лялись, как он мог просто так погубить тридцатьдве яйцеклетки. Одно из двух: либо очень плохо себя чувствовал, либо это былоне простое опло­дотворение. Но Албиери не решался никому рас­сказать правду итвердил, что в тот день был бо­лен, у него сильно поднялось давление.

— Лауриния, — бормотал он, глядя на фотогра­фию свойпогибшей невесты, — что мне делать, подскажи?.. Мне страшно...

Эдна по-прежнему смотрела на портрет. Лаури-нии ревниво, иАугусто сдался и убрал фотогра­фию погибшей невесты. Говорить стало не с кем,зато на душе почему-то полегчало...

Доктор считал своим долгом все рассказать Де­узе, иначе бытьбеде. Но тогда Деуза может по­дать на него в суд. Ученого раздирали сомнения.

 Время бежало стремительно. У Деузы, не подо­зревающей ни очем, появился животик... А Ивет­ти смеялась, что надо было обязательно украстьфотографию донора, чтобы посмотреть на него.

Рожать танцовщица решила уехать к матери. Она не желалабольше видеть подлого Эдвадду, который уже начал танцевать с ее подругой Нор­мой.Пусть Лауринда убеждала Деузу, что он де­лал все нарочно, чтобы привлечь еевнимание, все равно...

Вернувшись домой, Иветти увидел около сво­ей двери сидящегона ступеньках мрачного Лука­са. Он поднял на нее страдальческие глаза."

— Ничего не получилось... Жади вышла замуж. Мы даже несмогли поговорить... Я подумал, что дядя Али узнал меня, и мне пришлосьсбежать... Если бы там был Диогу, он бы выкрал ее оттуда. У него получилось бывсе...

— А. почему ты не сделал то же самое? — уди­вилась Иветти.

— Не знаю, я ничего не довожу до конца, я выдыхаюсь... Всамый решительный момент я, как обычно, ждал помощи Диогу, только он непришел... И больше не придет никогда...

Иветти пыталась успокоить Лукаса.

— Жизнь — странная штука, она то и дело преподноситсюрпризы.

— Я останусь у тебя на время... — пробормо­тал Лукас.

— Я не против, — пожала плечами Иветти. — Но у тебя могутбыть неприятности с отцом.

Лукас равнодушно махнул рукой, и хозяйка проводила его всвою комнату.

Иветти не знала, что Лукас сначала подъехал к своему дому натакси, но выйти не осмелился и сразу поехал к ней.

Далва все это видела из окна и сразу позвони­ла Леонидасу,сообщив, что Лукас прилетел из Марокко один, подъехал к дому, но не вышел изтакси. Леонидас обещал скоро приехать. Его теперь не так интересовала работа.Прежде он выстраивал империю для сыновей, но Диогу теперь нет, а Лу­касу это ненужно, для чего так стараться?

Вошла секретарша с факсом от сына. Старший Феррас прочиталнесколько строк: «Папа, я неко­торое время поживу у друга. Мне надо подумать,понять, что я хочу, решить, что делать дальше. Не волнуйся за меня. Лукас».

На листке не было номера телефона.

Лукас думал о Жади постоянно. Он целыми днями валялся надиване, никуда не выходя. Так прошло около недели.

— Он умирает от любви! — вздыхала Иветти. Она пыталаськак-то помочь, даже предлагала

вызвать врача, но Лукасу ничего не хотелось.

— Не надо, Иветти... Я знаю, что мне де­лать, — оннеожиданно вскочил с дивана и схватил свой чемодан. — Никто не в силах избежатьсвоей судьбы... .

Иветти недоуменно посмотрела ему вслед.

Юноша был совершенно непредсказуем. Впро­чем, в молодостивсе такие. .

Всю неделю Леонидас искал сына, но безус­пешно. В тот деньон вернулся домой поздно, ус­талый и подавленный.. Сын словно растворился вРио. Где он может быть?..

Навстречу хозяину выбежала радостная Далва.

— Лукас вернулся! — закричала она. — Он на­верху, в комнатеДиогу!

Леонидас сразу поднялся к сыну.

— Все, папа, я пришел, — обреченно, но уве­ренно сказалЛукас.

Он был в костюме с иголочки, подтянутый и суровый...Леонидас посмотрел на сына с легким ужасом: так он изменился и стал абсолютнонеотличим от погибшего брата. Раньше Леонидас довольно легко различал сыновейпо тем неуло­вимым для других черточкам и выражению лица, которые все-такиделали их разными. Но сейчас даже старший Феррас готов был поклясться, чтоперед ним стоит погибший Диогу...

С того дня Лукас всерьез занялся работой отца. Маизазвонила, приходила, приглашала его куда-то, но он отказывался. У него многодел. Маиза соглашалась, что работа прежде всего, и что его отец прав, ведь неможет же Лукас передать фир­му кому попало, а сам бренчать на гитаре.