Топи и выси моего сердца. Дневник - Дарья Александровна Дугина

способную на крик. Не меня навалились вещи. Мертвые. Старые. Теперь понимаю, почему я все время уезжаю и пытаюсь уехать. Я погребена под прошлым летом, которое пытается меня затянуть в себя.

▪ ▪ ▪

Здравствуйте. Мне очень плохо. И плачу.

▪ ▪ ▪

Может, взять и вместо тех моментов, когда я в одну точку смотрю, начать заниматься спортом. Тогда за день будет выходить 5 часов тренировки, тогда за день можно иссушить себя. Интересно. Задумалась о теле. Почему-то сухость напоминает что-то очень правильное. Будто бы сухое тело, тело мумии смиренно, умело проходит границу.

Надеюсь, что когда-нибудь на финишной прямой марафона или 30 Пушкин СПб[243] у меня возьмут комментарии и зададут вопрос: «Зачем вы бегаете?». Расскажу про бегинок и размолотые в порошок кости, славящие Христа.

13 / 11

Никогда больше не засну. Потому что русские не спят. Я узнала, что русские не спят, и теперь буду стараться никогда не спать. Если все же я засну, считайте это влиянием моей татарской крови. Проявлением. Татарской. Крови.

Русские иногда спят,

И когда они спят,

Реки перестают течь.

И облака замирают.

И даже иногда падают, чтобы

Беречь их сон.

Это так странно

Внезапно заснуть,

Потом проснуться

А потом пытаться понять,

где сон, а где – нет.

И тюрьмы сейчас спят,

И птицы,

И асфальтовые горы,

И дома,

И даже улицы,

Которые стараются пробудиться.

Главное за рулем не заснуть: какое-то измождение…

«Безгранично велик был мир, и я был один – больное тоскующее сердце, мутящийся ум и злая, бессильная воля. «…И я сжимался от ужаса жизни, одинокий среди ночи и людей, и в самом себе не имея друга. Печальна была моя жизнь, и страшно мне было жить. Я всегда любил солнце, но свет его страшен для одиноких, как свет фонаря над бездною. Чем ярче фонарь, тем глубже пропасть, и ужасно было мое одиночество перед ярким солнцем».[244]

Ноябрь имени Ипполита Соколова[245].

Читать. Михаила Кузмина. Сегодня. Но только после «Русских Демономанов».[246] Еще не забыть – сильно читать повестку и учебник геополитики[247]. Еще. Аскетичней. Я вернулась. Безумная и верная себе.

Или просто выпила какую-то гадость и показалось… Как же хочется танцевать! Поясницу промять! Ярость жизни. Ненавижу. Тех плохих, кто плохо чинит телефон задорого.

Кинцуги. Склеить фрагменты Любви

14 / 11

Есть звук. Падения. Звук гулкого падения платья на пол. Когда платье ударяется о дерево. Есть звук стекла. Капель попадающих на стекло, когда ветер идет курсивом, скошенно. Есть звук шелеста поленьев в камине. Но его я давно не слышала. Есть леса и хруст ветки и шепот мха. Последний я тоже не слышала, даже когда хотела услышать. Есть звук ветра в огромных дорогах и на длинных магистралях. Звук застегнутой на платке булавки. Звук молнии. И звук внутреннего гула. Его я узнаю сразу. Есть звук шелеста одеяла. И звук тишины ночи. Есть звук захлопнувшихся ресниц. Усталого шага. Звук зажженной сигареты. Так вышло, что я покурила несколько штук в эти дни. Хотя с сигаретой связана небольшая травма. Не понравилось, и больше так нельзя делать. Есть звук коньяка и белого вина. Его тоже надо больше никогда не слышать.

Такое странное чувство, когда хочется напиться, но на самом деле не напиться. А что-то внутри взять. Разломать. Собрать заново. Выкинуть пыль и оставшиеся осколки и дальше как-то хромать. Кинцуги.[248]

Заштопайте меня нитками! Черными, неизысканно, выбиваются пусть они из белой раны моей. Закопайте меня. Причешите волосы гребнями морских волн. Оставьте бледной кожу. Забудьте меня. Не давайте жить в памяти и не вспоминайте.

▪ ▪ ▪

Самое время делать музыкальные правки: я себя чувствую мертвой.

В технике кинцуги трещины выделяют золотом. Травмы – это и есть самое дорогое, что у нас есть.

Кажется, во мне начинает пробуждаться Чоран и закрадывается в каждую строчку, пытаясь заставить меня писать болезненные строки.

▪ ▪ ▪

Ненавижу, когда работу делают некачественно. Ненавижу лень.

▪ ▪ ▪

Плакать под Gloomy Sunday[249]. В gloomy Sunday.

Пусть так и будет. Как снег.

▪ ▪ ▪

Я люблю красивых людей. Красивых полностью. А не односторонне.

▪ ▪ ▪

Очень важное правило: всегда, даже когда ты абсолютно разряжен, на нуле – держать, гнуть свою линию. Неминуемо, неизбежно это приведет к успеху. Если ломать стену, чем угодно – пальцем, локтем, головой, ногой, ботинком, ложкой, вилкой, клинком, гранатометом, – в какой-то момент она разлетится. И вот этот волевой императив должен сопровождать все. Если человек готов волевым образом пробивать стену – нужно просто ее раздирать волей, яростью. Какие бы сложности за этим ни стояли, нужно продираться. Это сообщение я, пожалуй, адресую самой себе, особенно в те моменты, когда у меня настроение в духе black depressive металлистов, которых я зачем-то слушаю по несколько раз в день. Они вводят меня в состояние лютейшей депрессии – тотальной, повальной, поголовной. Нужно просто жать на газ, при любых обстоятельствах. Поднять голову и идти напролом, в любом состоянии. Синяки под глазами – неважно. Кровь на руках – бей дальше. Сломан палец – бей другим, сломана рука – бей другой, сломаны обе руки – бей головой, наплевать, ногой. Бить, пробивать. Остальное – не интересует. Императив – воля, воля и ум. Да будет таковым весь закон.

15 / 11

Вдруг стало пронзительно пусто. Потому что толком-то весну 2019 года я уже и не помню. И все что, казалось, станет травматичным, совершенно спокойно ушло. Интересно, как масштабно я переживаю разные маленькие ситуации, и как легко то, что зовут люди «горем».

Впрочем, и с 2021 годом, давшим мне 2, или 3, или 4 горя, тоже что-то странное. Легкий налет отчаяния. Тяжкое – но уже не плитник.

18 / 11

Еще. Важное. Уныние – грех.

▪ ▪ ▪

Очень хочется спать, но не спится. Если бы не Гумилев, день был бы абсолютно бессмысленным. Будильник на планшете. Звучит как саундтрек к фильму о вампирах, лесах и туманах. Солнце появилось на небе. Как бы его засунуть обратно в небо, чтобы оно не