Рыжий ангел - Джудит Айвори

– Не понимаю. Что?.. Где?.. – Кристина пыталась успокоиться. – Что с ней стало? Она умерла?

– Насколько мне известно – нет.

– Пропала? В море? – Кристина пожалела о своих словах. Не слишком приятно рассуждать вслух о миссис Хант. О леди Хант, поправила она себя, о графине Кьюичестер. – Отпусти меня, Адриан. Мне нужно идти.

– Прекрати, – мягко пожурил он. – Мы развелись.

Учитывая ее собственный неудачный брак, эта новость могла бы принести Кристине облегчение. Но этого не произошло. Сам факт, что она впервые слышит об этом, был зловещим и грозным.

– Почему ты раньше не упоминал об этом?

– Не знаю. Мне это казалось не важным.

– Не важным? В то время, когда мне предстоит стать парией, тебе казалось не важным сообщать мне, что ты уже пережил то же самое?

– Это не то же самое. Развод для графа – это… – Адриан состроил гримасу. – Король и королева этого не одобряют.

– Ты хочешь сказать, что в твоем случае все было гораздо хуже?

– Многократно. И я не хочу снова оживлять это в памяти. Кристина, это действительно не важно. Это было давно.

– Как давно?

– Девять лет назад. Немного больше.

– Что значит немного?

– В следующем мае будет десять лет.

– Ты так точно это помнишь? Такое не важное событие?

Адриан поднялся на ноги.

– Кристина, это было давно. И теперь ничего не значит. Как и другие женщины, если ты боишься этого.

– Их было так много. – Она села. – И на одной из них ты женился, Адриан. Женился!

– Мне тогда было девятнадцать.

– Это не оправдание…

– А как же твой брак, в который ты вступила в девятнадцать лет? Может быть, мне начать ревновать к Ричарду? – Адриан подал ей руку. – Идем. Я хочу уехать.

Смягчившись, Кристина поднялась.

– Экс-жена, – тихо сказала она.

– Что?

– Это новый термин, я недавно его услышала. Ты назвал ее женой, Адриан. Когда женщина разводится, она становится бывшей женой.

– Не хочу спорить, Кристина. У нас осталось так мало времени. К четвергу я буду в Корнуолле, а ты…

– Да уж, в Корнуолле! – пробормотала она.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты не поедешь в Корнуолл.

– Почему?

– Потому что ты не можешь быть одновременно в Корнуолле и в Нормандии.

Возникла пауза.

– Почему в Нормандии?

– Томас сказал, что ты там родился, и я решила, что когда ты ездишь во Францию…

– Я не собираюсь в Нормандию.

– Тогда в Париж.

На этот раз молчание длилось дольше. Адриан что-то обдумывал.

– Почему ты так считаешь?

– Маленькие совещания на французском, – не глядя на него, сказала Кристина. – Частые отлучки. И ты вдруг собираешься исчезнуть… на сколько? на недели? месяцы? – Она подняла глаза. – Тебе нужно ехать во Францию. Ты забыл, как застрелил подо мной лошадь? Другие могут поверить в больного дедушку и английских друзей, по случайному совпадению все как один свободно владеющих французским языком, но я видела маленький отряд. Я слышала, как он возвращается в дом среди ночи. И эта, – она указала на стол, – проклятая карта Франции…

Адриан поймал ее вытянутую руку.

– Кристина…

Она отпрянула. Взбудоражив, она довела себя до настоящего горя.

– Не перебивай, – продолжила она. – Я боюсь. Я думаю, у тебя огромные сложности. Ох, Адриан… – Кристина прильнула к нему, обняв за шею. Нахлынувшие эмоции удивили ее. Она заботилась об Адриане так, как не заботилась прежде ни о ком. Это новое мощное чувство было чудесным. И пугающим. Ее начало трясти.

– Ш-ш… – Успокаивая, он гладил ее по волосам.

– Не уезжай, – бормотала Кристина. – Ты занимаешься чем-то опасным, я это чувствую. Не уезжай.

– Но мне нужно ехать. А тебе нужно остаться. – Последовала долгая пауза. Потом Адриан едва слышно прошептал: – Ты солжешь ради меня, Кристина?

Она посмотрела ему в лицо. Он ждал.

– В чем?

– Если будут спрашивать, отвечай, что я в Корнуолле.

Кристина едва заметно кивнула, и Адриан прижал ее голову к своей груди. Она не могла видеть его лица, но слышала уверенный стук сердца и чувствовала мягкие прикосновения его руки, игравшей ее волосами.

– Хорошо, – сказал он. – Просто замечательно.

Через несколько часов они будут уже в пути. В Лондон с ними поедет только камердинер Адриана, кухарка и горничная Кристины. В городской резиденции графа их ждут экономка, садовник и пара служанок. Этого вполне достаточно, ведь они задержатся в Лондоне всего на один день.

Поездка сугубо формальная. Развод Кристины в принципе уже решен. Осталось только поставить подписи, и постановление войдет в силу.

Адриан утром провожал гостей. Кристина, позавтракав, приводила в порядок волосы. Медленно, но верно дело шло к отъезду. Ничто не предвещало неприятностей, пока не вошел слуга.

– Вас хочет видеть какой-то джентльмен, миссис Пинн. Некий мистер Уинчелл Бауэр.

Кристина метнула взгляд на Адриана. Растерянность, раскаяние, страх волнами накатывали на нее. Весь ее душевный покой, сила и уверенность, обретенные в последние недели, дрогнули, когда она поднялась из-за стола. Отец. Олицетворение ее непослушания и несбывшихся ожиданий. Если она сможет посмотреть ему в глаза, то сможет смотреть в лицо любому. Кристина пошла за слугой. Отец ждал ее в библиотеке.

После того как она ответила лишь на одно его письмо, между ними воцарилось неопределенное молчание. В том письме она написала ему – вероятно, излишне резко, – что, учитывая развод и ее новое положение, намерена жить своей собственной жизнью, Кристина жалела о резкости письма, но знала, что оно было необходимо. Вставать на ноги, когда привык опираться на других, всегда непросто. Так ребенок учится ходить. Судя по молчанию отца, Кристина решила, что он не простит ей неловкости первых шагов.

В смятении Кристина подошла к библиотеке.

Она взглянула на свой багаж, стоявший у двери рядом с вещами Адриана. Отец должен был это заметить. Она взяла себя в руки. Не имеет значения. Это правда. Незыблемая правда. И лучше, как всегда, сделать правду своим союзником. У Кристины никогда не будет той жизни, которую хотел для нее отец.

Она выпрямилась, расправила плечи и взялась за дверную ручку.

– Здравствуй, папа. – Она закрыла за собой дверь.

Он обернулся. Уинчелл Бауэр не был крупным мужчиной. Но описывая его, люди обязательно поднимали и раздвигали руки: «вот такой», создавая впечатление крупных размеров и силы. Отец был внушительным человеком. Как борец на арене, переживший поражения и победы. Он стал успешным человеком в мире, который никогда для него не предназначался.