Хевдинг - Геннадий Борчанинов

стены его могут подстрелить лучники. Вадим, лежащий ничком на бревенчатом мостике, продолжал истекать кровью из многочисленных ран, и кровь, просачивающаяся через щели, капала в ров, отделяющий крепость от города. Хольмгард остался без своего защитника.

Мы праздновали победу, громыхая оружием и выкрикивая имя Хререка. Новгородцы же затаились, как мыши, что в городе, что в крепости, понимая, что могут теперь рассчитывать только на милость победителей. И вряд ли её можно будет дождаться от северян, жаждущих крови.

— За мной, — тяжело дыша, приказал Хререк своим ближникам. — Остальные, в город. Не грабить. Тинг созывайте. Вече. Сюда, к крепости.

Он вошёл в крепость с мечом в руке, вслед за ним, прикрывая князя щитами, вбежали дружинники. Мы же отправились обратно, обходить дворы и звать уцелевших горожан на выборы нового князя. Кандидатов было немного, один только Хререк, но он желал сделать всё, как положено. С выборами, договором, клятвами. Чтобы никто не мог оспорить его легитимность.

На этот раз смельчаков, пытающихся оказать сопротивление, почти не было, старики робко выглядывали из своих укрытий, и видя, что никто их теперь не трогает, медленно начинали плестись к крепости. А мы обходили дворы один за другим, несколько расстроенные тем, что Хререк запретил продолжать грабежи.

История с Йорвиком пока ещё не повторялась, но казалось, что ситуация до опасного близка к этому, что князь может забыть про желания своих людей, получив то, о чём желал он сам.

И так, похоже, считали не только мы. С одной стороны, мы радовались, что наш вождь победил, что такой город, как Хольмгард, удалось взять, избежав штурма и лишнего кровопролития. С другой, мы рассчитывали опустошить местные кладовые и разбогатеть, а без грабежей и насилия это не получится.

Вот только, кажется, кто-то игнорировал прямой приказ князя, потому что на соседней улице, там, где орудовали люди Эйрика, слышались крики и просьбы о помощи. И это здорово осложняло всё дело. Никто не поверит нам, что мы созываем народ на вече, когда неподалёку наши же воины кого-то убивают.

— Горм, Кнут, Харальд, Хальвдан, за мной, — приказал я, сворачивая в переулок.

Значит, пришло время немного погеройствовать.

Пронзительный женский вопль, леденящий душу, пронёсся над всем кварталом, и я невольно перешёл на бег. Позади меня парни сделали то же самое, громыхая доспехами и оружием. Истошный крик, вернее, просьба о помощи прозвучала снова, и мы впятером влетели в распахнутые ворота какой-то усадьбы, которую вовсю грабили люди Гудредсона.

В лужах валялись раскрытые сундуки со всяческой рухлядью, перепуганные курицы нарезали круги по двору, стараясь держаться подальше от десятка норманнов. Тут же, на крыльце, лежало мёртвое тело какого-то знатного старика. А над его телом сразу пятеро северян пытались выволочь на двор совсем юную девицу, которая изо всех сил сопротивлялась. Кричала, судя по всему, именно она, и закричала бы снова, если бы один из грабителей не ударил её наотмашь раскрытой ладонью.

— Эй, вы! — крикнул я, нисколько не пугаясь того, что ублюдков больше, чем нас.

— Чего тебе? Ищи себе добычу в другом месте, парень! — рыкнул один из них.

Девчушка услышала мой голос и повернула голову ко мне, и в её взгляде я прочитал не просьбу о помощи, а страх, что мучителей станет ещё больше. Сложный моральный выбор? Тут, пожалуй, никакого выбора не стояло вовсе. Ну и что, что враг превосходит нас числом? Нас мало, но мы в тельняшках.

Топор вынырнул из-за пояса одним чётким движением, и я в то же мгновение бросил его в того, кто посмел повысить на меня голос. В следующий миг я уже доставал Кровопийцу из ножен, чтобы броситься на ошеломлённых внезапной атакой грабителей. Взмах, взмах, выпад, и ещё одним трупом во дворе становится больше, а другой ублюдок валится наземь, зажимая руками глубокую рану в груди.

Но всё проходит, и внезапность нападения тоже, мерзавцы быстро опомнились, отшвырнули девчонку и схватились за топоры, кидаясь на меня все разом. Само собой, я не дурак, и не герой из легенд, чтобы драться с толпой врагов, я шагнул назад, к своим людям, которые тоже были уже готовы к драке.

Эйрик Гудредсон набирал свой сброд с миру по нитке, завлекая самых отчаянных головорезов к себе в команду. Убийц, насильников, изгоев и прочих мерзавцев. Всех, кого только мог найти. Но единой командой он их так и не сделал. Бандой, не более. В отличие от команды «Морского сокола», в которой каждый знал, что от него требуется и в море, и в бою.

И четверо моих соратников уже сформировали стену щитов, чтобы встретить врага, как полагается, а я просто влился в эту стену, становясь её неотъемлемой частью. Пять против семерых. Бывало и похуже, хотя я только что в мгновение ока уложил троих, и кровь на моём мече ещё не успела остыть. Когда у тебя на глазах убивают твоих знакомых… Это несколько подрывает боевой дух.

Я смотрел на лица этих сволочей, и понимал, что никто из них живым с этого двора не выйдет. И пусть мы с ними формально были частью одной армии, я только сделаю мир чище, избавив его от десяти ублюдков.

— В атаку, — глухо произнёс я, и мы синхронно сделали шаг вперёд.

Уроды напротив тоже попытались организовать какое-то подобие строя, толкая друг друга и скорее мешая своим товарищам, чем защищая кого-либо.

И мы схлестнулись.

Набросились друг на друга без лишних слов, ненужных переговоров, попыток оттянуть время или даже просто выяснить, что к чему. Кровь уже пролилась, и это значило, что мирного решения не будет. А если миром проблему уже не решить, то и тянуть незачем.

Я принял удар топора на щит, рядом Кнут заставил своего противника вскинуть оружие, защищаясь, и я тут же ткнул тому в толстое брюхо мечом, выпуская кишки. Это не украденная победа, это тактика действий в стене щитов. Бей не в того, кто перед тобой, бей в того, кто стоит перед твоим соседом. Против таких разрозненных групп врагов работает идеально.

Горм Кусака, в свою очередь, прикончил моего визави, уравнивая силы сторон, Хальвдан зарубил следующего.