Одно чудесное пари - Олег Рой

– Ну, погодите, господа капиталисты, мы вам покажем!.. – бормотал Иннокентий Федорович, вышагивая по улице. – А этот Георгий, нет, ну каков прохвост! Я сразу, с первого взгляда понял, кто он таков! Морда совершенно бандитская!

– Разве? А мне что-то так не показалось, – возразила семенящая рядом Леокадия Альбиновна, и эти слова возмутили старого коммуниста до глубины души. Он резко остановился, повернулся к ней и грозно осведомился:

– Вы что же, голубушка, на вражескую сторону решили переметнуться? Вы уж сделайте милость, решите, с кем вы: со мной или с ними?

С ответом Леокадия Альбиновна колебалась недолго. Что говорить, приобретение полноценного отчества, конечно, очень порадовало, и она была всей душой благодарна этой девочке за такой замечательный подарок. Да и прораб такой интересный мужчина… Как-то уже и не очень хотелось ссориться с ними. Но ведь, с другой стороны, если прекратить борьбу, то что в ее жизни останется? Зима уже на носу, а зимой любимыми цветами не займешься, только комнатными, даже до того времени, когда настанет пора выращивать рассаду, еще далеко. Так за чем же коротать время между сериалами и любимыми телепередачами? Опять же Иннокентий… Она уже так привыкла к его визитам, совместным посиделкам за чашкой чая, норовила всегда и прибраться к его приходу, и купить чего-нибудь вкусненького. И если она сейчас скажет, что прекращает борьбу, он не просто перестанет к ней ходить, но еще и обидится, они наверняка поссорятся. Нет, такого никак нельзя допустить!

– Конечно, я с вами, как вы могли подумать! – возмутилась Леокадия Альбиновна.

– А коли так, помогайте мне, – сурово отвечал пенсионер. – Нам срочно нужно оружие против них. Наверняка у них рыльце в пушку, у этой строительной компании. Как бы нам подтверждение этому получить?

– Я обязательно поспрашиваю, – заверила соратница. – Сегодня же к Ирине Николаевне схожу, пусть попросит внука в этом посмотреть, как его… Энтернете. Иннокентий Федорович, а, может, зайдете сейчас ко мне? Чайку попьем. И печенье овсяное еще со вчера осталось…

– Ну вот, – усмехнулась Марго, когда за пенсионерами закрылась дверь офиса. – Новый виток гонки вооружений вам теперь точно обеспечен.

– Ничего, прорвемся, – махнул рукой Георгий. – Не с таким справлялись. А ты чего это вдруг в бутылку-то полезла, матрос Ершова?

На этот вопрос Маргарита предпочла бы не отвечать. Не могла же она сказать правду и признаться, что ее до глубины души возмутили необоснованные наезды на ее отца! Однако молчание тоже выглядело бы странно, поэтому она пожала плечами и сказала как можно равнодушнее:

– Терпеть не могу, когда на меня орут.

– А я уж подумал, что ты за наше общее дело радеть стала, – ухмыльнулся Георгий, поднимаясь с места. – Ладно, не злись на них. Люди пожилые, что с них взять? К старости надо относиться с терпением и пониманием. Может, когда мы с тобой станем старыми, так будем еще хуже.

– Я точно не буду! – возмутилась Марго.

– Что именно не будешь? – ехидно уточнил он. – Старой или еще хуже?

– Ни то ни другое! – фыркнула она. – Я вообще до старости не доживу, умру молодой и красивой.

– А, ну-ну, – кивнул Георгий. – Коли так, пойдем в прорабскую. Нагружу тебя работой. Пока ты не умерла, может, успеешь хоть немного принести пользы обществу.

В прорабской он повторил данное Маргарите перед приходом активистов-пенсионеров задание: разобраться с накладными. Ей предстояло рассортировать и разложить по папкам огромную кучу бумаг, да не просто разложить, а проверить на складе наличие каждого наименования, соответствие его указанному в документах количеству и характеристикам и занести всю эту информацию в компьютер. Марго слушала разъяснения начальника и тихо охреневала. Да ей не то что за шесть месяцев – за шесть лет с такой работой не справиться! Тем более что она даже не всегда понимает, о чем идет речь в накладной, и ни за что не отличит с виду какой-нибудь там цемент от сухой смеси… Хотя, может быть, это одно и то же? Она уже давно все это забыла. Деваться, однако, было некуда. Сбежать с поля боя в первый же день и позорно проиграть спор с отцом Марго не могла – считала это ниже своего достоинства. А раз так, то ей оставалось только впрячься в работу.

Очень скоро она убедилась, что понятие «склад» здесь существует исключительно на словах. Изначально на стройке действительно отвели специальное место для хранения необходимых материалов, но через какое-то время там стало тесно, и все начали складывать, что куда – под навесы, во времянки, на первом этаже «Неваляшки», а что-то и просто под открытым небом. Отыскать в этом бардаке, где лежат нужные трубы, да не просто трубы, а именно эти, определенного типа и артикула, казалось практически невозможным. И теперь Маргарите, которая уже готова была рыдать от жалости к себе, предстояло во всем этом разобраться. Стиснув зубы, она взялась за работу.

Был уже третий час, а Марго даже не подумала об обеде. А когда сообразила, что голодна, решила, что это даже к лучшему. Устроит себе сегодня разгрузочный день, ей это полезно, а то за последнее время она немного поправилась, наверное, уже целый лишний килограмм набрала, а, может, и все полтора. Так что голодание пойдет ей только на пользу. Главное, не забывать пить больше. Разрешив себе самой короткий перерыв в работе, она направилась в кухню и вдруг столкнулась у кулера с худенькой, коротко стриженной девочкой лет семи, наливавшей в стакан кипяток. Девочка, одетая в старенькие джинсы и дешевый свитер, который был явно с чужого плеча, в первый момент отчего-то испугалась, увидев Марго, но потом отвернулась и продолжила наполнять стакан, как будто ничего не случилось.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась Маргарита.

– Живу тут, – недовольно пробурчала девочка.

– Как это живешь? – еще больше изумилась Марго. – У тебя что, родители на этой стройке работают? Но как же им разрешили поселиться в бытовке с ребенком?

– Нет у меня никаких родителей, – ответила девочка, закрыла кран и попятилась к двери. – У меня есть только друзья, я живу с ними.

– Ничего не понимаю! – покачала головой Маргарита. – Какие еще друзья? Кто вообще разрешил тебе сюда приходить?

– Ты что, совсем тупая? – фыркнула девчонка.

– Но так нельзя! – Марго постаралась не обращать внимания на ее грубость. – На стройке детям нечего делать, здесь опасно. Если нет родителей, тогда тебе надо жить в детском доме. Там тебя будут кормить, дадут нормальную одежду…

– А ты сама-то пробовала в детдоме жить? – парировала девочка. Она совсем по-взрослому посмотрела на собеседницу: в ее взгляде читалось превосходство и презрение. – Ты хоть знаешь, как там?

Марго обескураженно замолчала, развернулась и пошла прочь, забыв про воду. Здесь, на стройке, она чувствовала себя ужасно неуютно и вообще не понимала, как ей вести себя с этими людьми, которые с изумлением и явной антипатией глядели на нее, слоняющуюся туда-сюда в поисках проклятых труб. Они ей явно не были рады. Даже эта странная девчонка и та обращалась к ней на «ты», и у нее, Маргариты, не хватило духу поставить ее на место. Что уж говорить о Георгии, Боцмане, как она уже начала его про себя называть. Они все здесь какие-то слишком простые. Конечно, она пока не в том возрасте, чтобы все вокруг обязательно обращались к ней на «вы», но здесь она все-таки на работе, а значит, хорошо бы вести себя повежливее… Но это скорее касалось Боцмана, а не девчонки. От той-то чего ожидать, тем более если она действительно бездомная бродяжка. А почему бы и нет, мало ли таких в Москве… Наверное, дочка каких-нибудь алкоголиков или наркоманов. Живет она, видите ли, здесь! А если на стройке с ней что-нибудь произойдет? Кто будет отвечать? Прораб? Главный инженер? Или, не дай бог, папуля, как владелец компании? В юридических вопросах Марго совсем не была сильна и ответа на этот вопрос не знала. Но в чем была твердо уверена – так это в том, что девчонке нечего ошиваться на стройке. Таким место в детдоме. Может, там и не очень хорошо, но лучше же, чем бродяжничать и подводить под монастырь фирму отца. Маргарита решительно вскинула голову и застучала каблучками по деревянным мосткам.