Аста Ла Виста, беби! - Татьяна Полякова

Не знаю, рад был Лялин моему приходу или просто притворялся,но улыбался он зазывно. Его секретарь, девушка лет двадцати пяти, на нашиобъятия взирала неодобрительно и даже не без ревности.

— У вас романтические отношения? — кивнула я надверь, когда мы с Лялиным вошли в кабинет и он плотно закрыл дверь;

— Мой принцип: не гадить там, где ешь. То есть нетрахаться, где работаешь.

— Странное у тебя отношение к сексу, — раздвинулая рот до ушей и передразнила:

— Не гадить… По-моему, девчонка в тебя влюблена.

— Так это хорошо. Любовь привносит смысл в нашу жизнь,в частности, в долгое сидение за компьютером.

— А как же ответное чувство?

— А его никто не обещал.

— Суров, — покачала я головой, устраиваясь надиване. Лялин плюхнулся рядом и положил руку на спинку дивана.

— Ну, с чем пожаловала?

— С невеселыми мыслями.

— Ясно. Нет бы порадовать старика…

— А я готова. Прямо сейчас. Диван удобный. — Вдоказательство я немного попрыгала. Лялин засмеялся, посмотрел на меня исовершенно неожиданно погладил по голове. — Сашка в сумке, — заметилая, решив, что он нас перепутал. Лялин только годовой покачал иотвернулся. — Ну ладно, ладно, я оценила. — Я нырнула под его руку идаже пристроила голову на широкой лялинской груди.

— Сплошное подхалимство, — вынес он вердикт.

— А как же иначе?

— Ну, что? Следствие зашло в тупик?

— До чего же я тебя люблю, все-то ты знаешь.

— Не все. Но многое.

— Тогда скажи, откуда такое нежелание проверить словаубиенного?

Лялин пожал плечами:

— Вполне может быть от лени. А может, кто-то большой исветлый не хочет, чтобы в этом деле копались, и предпринял кое-какие шаги,задействовал связи…

— То есть кто-то что-то собирался сделать, но припервой же неудаче решил, что это слишком опасно, и поспешил свернуть операцию?

— А что? Очень похоже.

— И кто этот неведомый дядя? — Лялин развелруками, а я вздохнула:

— Скажи честно, ты подозреваешь Тимура?

Лялину вопрос не понравился. Более того, он его не ожидал,видимо, рассчитывая и на мою толковость, и на мою деликатность, забыв, что итого и другого у меня дефицит. Он закинул ногу на ногу, пожевал нижнюю губу иедва заметно пожал плечами.

— Видишь ли, моя дорогая, — потосковав, все-такизаговорил он. — Если предположить, что Деда решили приструнить еговысокопоставленные друзья, то припекать к этому делу нашу шпану довольнонеразумно. Значит, такое желание возникло у кого-то из местных. Человек этотдолжен обладать немалыми возможностями, а еще… — Тут Лялин сделал паузу изакончил весьма жестко:

— Он должен быть очень сердит. Очень. Обычно такоеслучается, когда к делам примешивается нечто личное. Когда двое мужчин,недовольных друг другом в деловой сфере, никак не могут поделить женщину…

— Ты это серьезно? — нахмурилась я.

— А ты думала, Дед уступит тебя Тагаеву? Всерьездумала? Тогда вынужден тебя разочаровать, зря. Ни ему, ни, извини, тебе, онтвоей выходки никогда не простит. Поэтому будь вдвойне, нет, втройне осторожна.Теперь то, что касается Тагаева. Есть мнение, что в последнее время оннесколько изменился. В частности, сделался весьма нетерпимым. Хотя как раз заздравый смысл и сдержанность его и уважали как правоохранительные органы, так иих оппоненты. Я не спрашиваю, какие у вас отношения. И знаешь почему? — Яотвернулась, не желая отвечать, а Лялин продолжил:

— Потому что уверен: Тагаева они не устраивают. Тысидишь между двух стульев, дорогая. Может, тебе кажется, что ты контролируешьситуацию, на самом деле ты вынуждаешь мужчин к решительным действиям.

— Тагаеву ни к чему ревновать меня к Деду, а Дед…

— Как ты наивна, — улыбнулся Олег и даже покачалгодовой. — Еще раз повторяю: если ты думаешь, что Дед, как здравомыслящийчеловек, проглотит то, что произошло… про Тагаева и говорить нечего. Тимурчеловек закрытый, своих чувств демонстрировать не любит, но это вовсе незначит, что их у него нет. И чем больше он их скрывает, тем разрушительнее онистановятся.

— И Миша Молчун первая ласточка? — нахмуриласья. — Так сказать, реальное доказательство нетерпимости Тагаева?

— Что касается Молчуна, тут ситуация особая, —спокойно возразил Лялин. — Грядет передел сфер влияния и прочее. Кое-ктовырос из коротких штанишек и на побегушках больше быть не желает. То, чтоТагаев имеет поддержку в лице Деда, безусловно, сделало его на порядок выше другихпретендентов, но если… — Лялин пожал плечами и замолчал. — Присутствиетретьего лица в твоем лице, — скаламбурил он после продолжительнойпаузы, — превращает взаимное недовольство в лютую ненависть. Разницуобъяснять, надеюсь, не надо?

— Ты меня запугал, — не выдержала я.

— У меня нечаянно получилось. Просто очень не хочется,чтобы ты лезла в это дерьмо очертя голову.

— А что я должна делать, по-твоему?

Ответ меня потряс.

— Когда мужики грызутся из-за бабы, самое разумное длянее постоять в сторонке. А потом спокойно отдать руку победителю.

— С ума сошел на старости лет, — хмыкнулая. — Что еще за дикость?

— А чего тогда спрашиваешь? В каждом цивилизованноммужике сидит неандерталец. Если ранее ты об этом не подозревала, то теперьзнай, а когда баба по скудоумию влезает в такие дела, то, как правило, подконец под руку ей уже идти не с кем, потому что мужики входят в такой раж, чтопобедителя не остается.

— Страшненько, — сказала я с печалью.

— Так я и говорю для того, чтобы запугать.

— То, что я во всем виновата, я уже уяснила. Но давайвсе-таки отвлечемся от неандертальцев и поговорим о сложившейся ситуации.По-твоему, Тагаев решил разделаться с Дедом, а потом внезапно передумал ипоспешил обрезать все концы, чтобы связать его с этой затеей никто не мог.

— Это ты говоришь, — хмыкнул Лялин. — Какдумаешь, почему тебе сие пришло в голову?

— Да-а, — протянула я. — И как, на твойвзгляд, должен развиваться сценарий?