Кровавая месть - Иоанна Хмелевская

Доминик был совсем удручён. Занятый собой и вожделенной Вертижопкой, исковым заявлением, которое и без Майкиных комментариев не казалось ему идеальным, он ни на что иное не отвлекался. И вдруг с вершин, конечно, не блаженства, но уж, во всяком случае, сильных переживаний и глубоких чувств он рухнул на землю. Майка оказалась настоящим чудовищем Нет, он, разумеется, не мог её винить ни в приближении Рождества, ни в самом факте существования семьи, ведь, в конце концов, это была его семья… на минуту он пожалел, что всё же не сирота… Но зачем же напоминать! Да так жёстко, так мерзко!

А Майка была занята Домиником, а не собой. И поэтому свистопляску в его мозгу читала как бегущую строку на экране, и притом крупным шрифтом.

— А не напомни я, — отрубила она — выглядел бы ты законченным уродом и хамом, и сам бы потом имел ко мне претензии — почему не напомнила. Кстати, в этом году, позволь заметить, Сочельник празднуем у твоей мамочки. Твоей! Родной! Может, чёрт возьми, кроме этого закрутившего твои мозги долбаного зада, в тебе осталось хоть что-то человеческое?

Доминик не был членом правительства и вообще политиком, поэтому понятие человеческого было для него существенным и важным. При этом он пребывал в глубочайшем убеждении, что ни в чём этой человечности не нарушает, ничего в ней не меняет и вообще ни коим образом ей не угрожает. А противная Майка била по его убеждениям, что в твой бубен.

Нет, они не поссорились. Скованно, натянуто, с нависшей над их головами обидой согласовали планы на ближайшие две недели. У Доминика деньги имелись. Пришлось сдаться и с отвращением снять часть той замороженной на банковском счету гадости, к которой он и прикасаться-то не собирался. Заработанная! Трудом! Мерзость!

Альтернативой было немедленно продать «харлей». Настолько любимый, что составлял достойную конкуренцию Вертижопке.

До чего же Доминику не хотелось всем этим заниматься, вникать в противные ему проблемы, заморочиваться ненавистными хлопотами, делать всё то, что так искренне не переваривал и чего категорически НЕ ХОТЕЛ!

И несчастная Майка это знала…

* * *

— Потому что вы не мужчина, — мрачно заметил Зютек. — Вы не в состоянии этого понять.

Они сидели в мастерской, к которой ни та ни другой не имели отношения. У архитекторов. Им не пришлось специально друг друга разыскивать и договариваться о тайной встрече. За них всё сделал грандиозный заказ на интерьер с текущей водой.

Восхищённая заданием Майка не могла обойтись без специалиста по водопроводу и прочей сантехнике, а раззадоренный замысловатостью технических устройств Зютек без художника по интерьерам мог в лучшем случае затопить все помещение, не более того. Обоим проект чрезвычайно понравился, в связи с чем первая часть встречи прошла в творческой и приподнятой атмосфере.

К сожалению, рано или поздно всё кончается, в том числе и согласования, особенно если они обходятся без лишних споров. И из-под приятной поверхности полезли частные вопросы.

— Не мужчина, — согласилась Майка с первой половиной утверждения Зютека. — А вот касательно понимания, не соглашусь. Женщинам тоже случается маниакально цепляться за одного мужчину.

Зютек отрицательно помотал головой:

— Нет, это не одно и то же. Мужик так бабе не навязывается. Так паршиво. Знает, что она готова, и сам вроде не прочь, а сваливает только в последний момент, этим её и берёт. В смысле как раз и не берёт… Тьфу, не знаю, как сказать. Ну, тестостерон гуляет, у женщин его нет…

— Понятно, тестостерон. А в таком случае он не мог бы её просто-напросто изнасиловать? — совсем потеряла терпение Майка.

— Почему нет. Мог бы, — на удивление спокойно согласился Зютек. — Только это ничего не даст.

— Как так?

— Потому что она не дастся. Нет, неправильно выразился… Очень даже дастся и протестовать не станет: хочется фраеру — нет проблем, пожалуйста. Только это будет совсем не то, что нужно.

Обмозговав полученные сведения, Майка потребовала уточнения. Ей казалось, что она поняла суть дела, но хотелось убедиться. Зютек старался изо всех сил:

— Я вам говорил, что она… ну, с этой своей… физической особенностью… умудряется… крайне необычно… Но должна сама хотеть. А при изнасиловании не захочет, и что? Такое, ну… как тесто…

— Глиста безвольная? — с надеждой подсказала Майка.

— Она самая! Точно! — обрадовался Зютек. — Сплошное разочарование. Кому такое надо?

— Попробует разок, потеряет охоту и arrivederci хутор?

— Именно.

Оба в унисон повздыхали, вызвав грациозные колебания водной завесы, смастерённой из тонкой блестящей фольги с целью пробуждения творческой фантазии при проектировании интерьера. Эффект водяных струй явно способствовал улучшению настроения.

— Как, по-вашему, удастся Доминика как-нибудь подбить на изнасилование? — спросила Майка со вновь пробудившейся надеждой.

— Да откуда же мне знать? — возмутился Зютек. — Вы с ним ближе знакомы.

Майка вздохнула ещё тяжелее, выдув немного пепла из пепельницы.

— Ну тогда он спятит. Других вариантов я не вижу. И ума не приложу, какой этой овце… прошу прощения… будет с этого прок.

— Ничего страшного. Никакой. Но она слишком глупа, чтобы предвидеть хоть что-нибудь. Да и не ради интеллекта я так за неё цепляюсь.

— И у вас это, пся крев, ещё не прошло?!

— Как могло пройти, когда… — нервно проговорился Зютек и осёкся. С Майки окончательно слетели остатки хорошего воспитания.

— Я правильно понимаю, что она по-прежнему время от времени с вами спит? Добровольно?

Как джентльмен Зютек заткнулся насмерть, уставился немигающим взглядом в стену, но Майке хватило выражения его лица и глаз. Охвативших её чувств она пока была не в состоянии ни разобрать, ни оценить, только поняла, что большинство из них не просто радостные, а прямо-таки упоительные, а те, что погаже, проиграли бы при любом голосовании. Причём и в той и в другой категории были весьма креативные.

Прямиком из мастерской архитекторов Майка перебралась в Боженкины Палестины. Пришлось, правда, сделать небольшой крюк, но её гнала та самая креативность плюс обычное любопытство.

— Здорово, что сама пришла! — обрадовалась Боженка. — Мне до вечера никак не вырваться, поскольку мороз обещают. А я должна этим старым перечницам все деревья и кусты переиграть, чтобы успели до весны вырубить, а то превратятся в национальный парк и сами себе запретят ходить по газонам.

— Обалдуи они замшелые, — с презрением подтвердила Анюта, занятая нанесением на схемы подробностей подрезки и вырубки, безжалостно намеченных Боженкой. — Ещё возникать начнут, что пустыню им устраиваем.

Майка отлично знала как территорию, о которой шла речь, так и проблему излишней растительности. А также и обитателей резиденции.