Куртизанка Сонника - Висенте Бласко Ибаньес

По окончании ужина в комнату вошли несколько юношей племени с рогами и флейтами и начали играть странную мелодию, в которой слышались и веселье охоты, и ярость врагов в боевых стычках. Гости разгорячились, и многие из них, наиболее молодые, выскочив на середину, начали пляску, проявляя при этом большую ловкость. То была пляска, которой кельтиберийцы оканчивали все свои пиршества, — упражнения, требовавшие большого напряжения мускулов и возвращавшие им силы даже в минуты наибольшего их ослабления.

Воины разошлись задолго до полуночи, оставив Алорко и Актеона одних в этом громадном помещении, наполненном дымом, среди которого трещали факелы, окрашивая кровавым оттенком варварские украшения стен. Друзья улеглись на сене, не снимая одежды, и положили оружие возле себя, как делали вообще все воины, постоянно опасавшиеся какого-нибудь нападения со стороны соседей, привлеченных богатством стад племени.

С рассветом все отправились на луг, где был выставлен труп Эндовеллика. Все племя собралось на площадке около реки, молодежь верхом с копьями и в полном вооружении. Старики сидели в тени буков, а женщины и дети — вокруг костра из древесных стволов, на котором лежал труп умершего вождя племени.

Эндовеллик лежал в воинском наряде. Его поредевшие волосы выбивались из-под трехэтажного шлема; разглаженная борода спускалась на латы из бронзовых блях; мускулистые обнаженные руки держали кельтиберийский меч с короткой рукояткой, на ногах перекрещивались широкие ремни кожаной обуви. Меч, с вырезанным на нем изображением бога, борющегося со львами, лежал под головой в виде подушки.

Когда появились двое приятелей, им навстречу поднялся старик, говоривший с Алорко накануне. То был мудрейший из всех старейшин, с которым Эндовеллик не раз советовался прежде, чем предпринять свои смелые набеги. В чрезвычайных случаях он разрезал священным ножом живот у пленников, чтобы по трепетанию внутренностей предсказать будущее. Он также отсекал руки побежденным, чтобы посвятить их божеству племени, пригвоздить у дверей вождя и тем умилостивить божество. Он был прорицателем, и все племя смотрело на него с благоговением и страхом, считая его способным изменить течение солнца и в одну ночь уничтожить жатву врагов.

— Подойди, сын Эндовеллика, — сказал он торжественно. — Взгляни на свой народ, избирающий тебя, как самого храброго и достойного унаследовать отцу.

Он обратил вопросительный взгляд на толпу, и воины выразили свое согласие, ударяя по щитам и приветствуя избрание такими же криками, какими возбуждали свою храбрость перед вступлением в битву.

— Ты нам король! — продолжал старик. — Ты будешь отцом и хранителем твоего народа. Чтобы выполнить свой долг, прими наследие отца… Подайте щит!..

Двое юношей подошли к изголовью костра и, приподняв голову Эндовеллика, вынули щит с изображением бога и передали Алорко.

— Этим щитом ты будешь ограждать свой народ от ударов врагов, — сказал старик. — Теперь возьми также меч.

Юноши подали меч, вынув его из окоченевших рук умершего предводителя.

— Опояшься им, Алорко, — продолжал вещун. — Им ты будешь защищать нас и как молния разить, кого тебе укажет твое племя. Подойди, юный король!

Старик взял Алорко за руку и подвел к костру, на котором покоился его отец. Молодой человек отвернулся, чтобы не видеть труп, боясь растрогаться и прослезиться в присутствии племени.

— Клянись Нетоном, Аутубелем, Наби, Каулеком — всеми богами нашего племени и всех племен, населяющих эту землю и ненавидящих иноземцев, однажды пришедших из-за моря, чтобы захватить наши богатства! Клянись быть верным твоему народу и всегда исполнять то, что решат воины твоего племени!.. Клянись телом твоего отца, который скоро превратится в пепел!

Алорко поклялся; воины вторично застучали в щиты, вторя стуку восторженными криками.

Старик с необычайной силой поднялся на ковер и сдвинул панцирь покойника.

— Возьми, Алорко, — сказал он, спускаясь и подавая новому вождю медную цепочку с висевшим на ней кружком того же металла. — Это лучшее наследие твоего отца: спасение, с которым он никогда не расставался. Нет во всей Кельтиберии воина, который не носил бы на себе яд, чтобы умереть, но не стать рабом победителя. Этот яд я приготовил для твоего отца. Целый лунный месяц я извлекал его из дикого сельдерея, и одна его капля убивает, как молния. Если тебе когда-нибудь случится быть побежденным, выпей и умри прежде, чем твои соплеменники увидят своего вождя с отсеченной рукой рабом врагов.

Алорко надел цепочку на шею и спрятал на груди наследие отца. После того он вернулся под деревья, где собрались старейшины.

Молодежь, занимавшаяся воинскими упражнениями на лугу, подбежала с факелами к костру. Юноши подожгли смолистые стволы, и скоро дым и пламя окутали труп.

Воины, наиболее прославленные своей силой и мужеством, окружили костер на горячившихся лошадях.

Потрясая копьями, они хриплыми криками перечисляли подвиги умершего вождя, и все племя вторило им. Они рассказывали о бесчисленных битвах, из которых Эндовеллик выходил победителем, о смелых набегах, когда он достигал врага врасплох ночью, забирал запасы и уводил бесконечное число пленных и дорогих стад, для которых почти не хватало места на землях племени; они вспоминали о его громадной силе и быстроте, с которой он умел обуздать самого дикого жеребца, и о мудрости, проявляемой им на всех совещаниях.

— Он покрывал руками рабов двери наших домов! — воскликнул один воин, как призрак промчавшись среди дыма, окружавшего костер.

И толпа кричала с жалобной интонацией:

— Эндовеллик!.. Эндовеллик!

Так они продолжали восхваление своего вождя. Пламя костра поднималось среди густого дыма к небесной лазури, и воины, громко выкрикивая подвиги умершего, ездили взад и вперед, как черные демоны в венцах из искр, заставляя прыгать своих коней через горящие головни. Подрубили костер; останки Эндовеллика рухнули вместе с пеплом и головнями, а на месте потухшего костра началась битва в честь покойного.

Воины приближались, опустив поводья своих коней, держа щит перед грудью, подняв меч кверху и вступив в бой между собой, как будто были непримиримыми врагами. Лучшие приятели, друзья обменивались тяжелыми ударами с увлечением народа, видевшего в борьбе лучшее развлечение. Они считали, что чем больше прольется крови, тем больше почета будет оказано умершему; если лошадь падала при столкновении, продолжали биться пешими, и щиты звенели от ударов мечей. Когда некоторые воины удалились, все покрытые кровью, борьба приняла вид общей битвы, в которую вмешались женщины и дети, разгоряченные зрелищем. Алорко приказал трубить в рога сигнал отступления и сам вмешивался в толпу сражавшихся, чтобы разнять наиболее рьяных.

Похороны кончились. Рабы племени закопали остатки костра, и толпа, видя, что празднество кончено, в последний раз подняли рога, полные пива, чтобы выпить в честь нового короля, и затем вернулись в свои селения.

Главные воины направились в дом начальника, чтобы составить совет.