Благостный четверг - Джон Эрнст Стейнбек

– По-твоему, Док клюнет на эту удочку?

– Конечно. Что он, не человек, что ли?

– Слушай, Фауна, – сказала Сюзи, – неужто ты сама ни разу не была замужем?

– Нет.

– А почему?

Фауна улыбнулась.

– Покуда я узнала все то, что тебе наговорила, годики мои ушли…

– Фауна, ты самая лучшая в мире!..

– Ну вот видишь… Я уже и растаяла, как сливочное масло… Я хочу тебе подарить эту горжетку.

– Зачем, не надо.

– Все, я решила. Бери, и никаких разговоров!

– Ладно, большое спасибо… Ты не могла бы записать свои советы, я их наизусть выучу.

– Хорошо, напишу. Да, еще… Прежде чем сказать что-нибудь Доку – скажи это заранее в голове и вроде как подчисть…

– Чтоб без грубых слов?..

– Без грубых слов само собой; вообще, прежде чем что-то сказать, подумай, а стоит ли? Ведь большая часть разговоров – просто шелуха… Ну, теперь вроде все, можешь идти.

– Фауна, что мне для тебя сделать?

– Что сделать? Повторяй-ка за мной. Я – Сюзи и никто другая.

– Я – Сюзи и никто другая.

– Я чего-нибудь да стою.

– Я чего-нибудь да стою.

– Другой такой в целом мире нет.

– Другой такой в целом… Ой, Фауна, я сейчас заплачу, глаза будут красные.

– Ничего, от этого они только краше, – сказала Фауна.

В семь часов вечера Док, в рубахе с расстегнутым воротом, в кожаной куртке, в старых галифе, стоял у дверей «Медвежьего стяга».

– Извини, – сказал он, бросив взгляд на Сюзи, – я забыл позвонить по одному важному делу… я скоро…

Через десять минут он снова вышел из лаборатории. На нем были чистые брюки, твидовый пиджак и галстук, который он уже сто лет не надевал.

Фауна взглянула на Дока у крыльца под фонарем.

– Ступай, золотко, – сказала она Сюзи. – Первый раунд ты выиграла – по очкам…

Из всех греков, рожденных в Америке, только один прозывается Сынок. Сынок держит на монтерейской пристани ресторанчик с баром. Сынок – толстяк и все продолжает толстеть. Родился он в Сан-Франциско, рядом с Сутро-парком, учился в обычной американской школе, и все же в нем непостижимым образом живет тайна Ближнего Востока. Его безупречно круглое лицо отчего-то заставляет подумать о Восточном экспрессе и красавицах-шпионках. Его густой голос звучит заговорщически. Он скажет вам «добрый вечер» – и вы почувствуете, что впутаны в международную интригу. Ресторан доставляет ему друзей и деньги. Пусть самому ему пристало обедать в другом ресторане – на берегу бухты Золотой Рог, где веют ветры с двух морей, – обедать инкогнито, в черной накидке с капюшоном, в обществе балканских герцогинь, – однако и собственное его заведение в Монтерее тоже недурно… Остается добавить, что Сынок знает столько чужих секретов, сколько никто другой в городке: ведь мартини Сынка – эликсир правдивости и одновременно детектор лжи. Истина не просто находится в вине, она еще и выходит порой наружу.

Остановив свой старый автомобиль перед рестораном Сынка, Док выскочил, забежал с другого бока, отпахнул дверцу, протянул руку. «Я сама! Что я, немощная?» – чуть не слетело с уст Сюзи, но тут она вспомнила совет Фауны – и прикусила язык. Она дала поддержать себя под локоть: это прикосновение оказалось волшебным – строптивый огонек в ее глазах погас, зато плечи свободно расправились.

Док растворил перед Сюзи дверь бара и посторонился, пропуская. Завсегдатаи на высоких стульях у стойки дружно обернулись. Взгляды перебежали с хорошенького лица на хорошенькие ножки, немного задержавшись на куницах. Сюзи в страхе приостановилась: вдруг кто-нибудь узнал? Но нет, все смотрят как на незнакомку.

Сынок, обогнув сбоку стойку, выкатился навстречу.

– Добрый вечер. Ваш столик готов. Желаете коктейльчик здесь или подать туда?

– Спасибо, мы, пожалуй, сразу сядем за стол, – сказал Док.

Сынок с поклонами повел Сюзи в ресторанный зал. Сюзи шла своей чудесной походкой, следом, в полшаге – Док; Сынок заговорщически шептал ему в ухо:

– Все сделано, как просила по телефону ваша секретарша. Ведь это была ваша секретарша?..

– Да… – Док едва нашелся от удивления, – у меня работает одна дама…

– А кто ваша прекрасная спутница? Она в наших краях недавно?..

– Да, недавно. – Док догнал Сюзи.

– Сюда, прошу вас. – Сынок подвел их к круглому столику перед камином. В камине потрескивали душистые сосновые поленья. На столике красовалась ваза с дикими ирисами. Как солдатики, стояли в стаканчиках хлебные палочки. По-хитрому сложенные салфетки были как маленькие короны. Это был лучший столик в зале, уединенный и в то же время удобно расположенный, с хорошим освещением.

Сюзи стрельнула глазами кругом. На других столиках цветов не было. Сюзи подошла к столику, и тут с ней случилось невиданное: вместо того чтоб сразу усесться, она подождала, пока Док отодвинет для нее стул; сев, она улыбнулась Доку и сказала: «Спасибо».

Сынок завис над столиком:

– Хорошо, что от вас был звонок заранее… Помпано – рыба редкая, но я достал… Как насчет коктейля? Вино охлаждается…

– Пожалуй, – сказал Док. – Помните, вы как-то угощали меня одним интересным напитком?

– Как же, как же, – сказал Сынок. – Коктейль «Мысли побоку» – мартини с шартрезом вместо вермута. Славная штука.

– И главное, хорошо действует. Нам пару двойных.

– Сей момент, – Сынок сделал кому-то знак. – Я приглашал Тони играть на пианино, как вы велели, но он заболел…

Док испытующе поглядел на Сюзи: может, она знает, что все устроено Фауной? Да нет, непохоже.

Стремительность, с какой появились коктейли, обличала их заблаговременное приготовление. Наверное, даже если бы Док и не заказал «Мысли побоку», то все равно получил бы именно этот напиток…

Начиная примиряться с галстуком, Док улыбнулся Сюзи, а сам подумал: что это за штука в женщине, красота? То ее нет, то она есть. Сюзи, которая сидит перед ним, ни капли не похожа на вчерашнюю, грубую, скандальную.

Док поднял бокал.

– Ты сегодня очень красивая. Спасибо, что составила мне компанию. Выпьем за нас!

Сюзи сделала глоток, чуть не поперхнулась – слезы выступили на глазах.

– Извини, забыл предупредить, – сказал Док, – ходит слух, что этот напиток делают из яда гремучих змей с опиумом.

Сюзи наконец-то обрела дар речи:

– Ничего, даже вкусно. Просто забыла, что надо задерживать дыхание. – Ой, не то говорю, мелькнуло в голове. Забыла все советы. Но Док хорошо, по-доброму улыбается – значит, все в порядке.