Турецкий дебют - Андрей Лучиновский

убийство Красницкого её типа не тронуло?

— Барон засветился по полной, а вот группа Варяга нет. Пока они даже не знают, что ты в курсе их участия, — Рысь сладко потянулся и внезапно хихикнул, — Кстати, будешь смеяться, но сегодня утром со мной связался Сутормин.

— Чего хотел?

Я не удивился, так как знал, что тот иногда прибегал к услугам человека-невидимки.

— Хотел заключить со мной контракт на твою поимку.

Надо же, всё таки заинтриговал.

— Вот значит как… Ну, а ты что?

— Не поверишь, — хмыкнул Рысь, — Я согласился.

— Зачем? Ты ведь уже разорвал с ним один контракт, продинамишь во второй раз и потеряешь нужную ниточку.

— А кто тебе сказал, что я не исполню договор? Он как бы бессрочный, закончить его можно в любое время.

Скосив на него глаза, я увидел, что у этого паразита рот растянут до ушей.

— Хорошо, уговорил. Первой будет Бестия, — свернул я со щекотливой темы, вернувшись к выбору первой жертвы, — Значит ждём Синельникова?

— Зачем? Где она обитает я знаю, сами разберёмся. Не стоит впутывать твоих гвардейцев в убийство с первого же дня их новой службы.

Мне тут же вспомнился разговор в ресторане.

…

— Не понимаю я вас, господа хорошие. Зачем нам теперь надо огород городить с этим патентом? — кипятился Синельников, — Кирилл Андреевич, вы ведь теперь полноправный наследник…

— Пётр Ильич, никаких больше Кириллов, во всяком случае в ближайшем будущем. Я теперь Евгений Андреевич, — перебил я старика, — Привыкайте сразу, если не хотите, чтобы эти уроды добрались и до меня. Нельзя мне сейчас всплывать, есть веские основания, что уничтожение Турчаниновых санкционировано на самом высоком уровне. В том, что замешан Сутормин, уже нет никаких сомнений, осталось выяснить, кто ему дал отмашку на убийство.

…

Поймав себя на мысли, что уже начал не только говорить, но и думать о своей семье в третьем лице прошедшего времени, я горько усмехнулся. Да, пока не стоило сообщать полковнику о моих ближайших планах, Синельников сильно сдал за эти дни, хоть и старался держаться молодцом. Известие о том, что я жив, должно было придать сил полковнику, так что пусть пока переварит новость, а там и посмотрим.

— Слушай, а я ведь снова хочу есть. Ты как насчёт покушать? — спросил я Рысь, когда мы приехали в "Ад".

— Только если Лиса что-нибудь сварганит, у меня эти рестораны уже в печёнках сидят.

— Ну, вот тогда сам ей и звони.

— Это почему же? — хмыкнул Рысь.

— Вообразит ещё, что мне кормящая мать нужна. Я, если честно, её боюсь.

— Не её ты боишься, Кирилл, а отношений, — назидательно высказался Рысь, набирая номер на смартфоне, — Лиса, мы уже приехали и очень хотим жрать… Что значит, пошёл к чёрту?.. А я тебе за что плачу, козявка ты неблагодарная?! А ну марш на кухню!.. А я отцу нашепчу про твои проказы… Вот то-то же.

Он завершил звонок и буркнул:

— Совсем молодёжь оборзела, куда мир катится?

* * *

Хотя полковник и противился нашей затее, но уже через пару суток Берендей смог оформить на Синельникова патент, и тот стал официально числиться генеральным директором ЧВК "Чёрные волки" [12]. В этот же день был заключён контракт на охрану жизни и собственности Мстислава Игоревича Кожемяки и его семьи. Впрочем, под словом семья подразумевались лишь сам Папа и его дочь Анжелика. Берендей был вдовцом со стажем, мать Лики умерла при родах почти двадцать лет назад. Остальных родственничков Папа игнорировал, а некоторых, особенно наглых, даже "вывез" в область, благо болот там хватало.

— Евгений Андреевич, — полковник до сих пор произносил моё новое имя, словно пробуя его на вкус, — Я могу вас представить офицерам заново? Естественно, уже как новую личность. Только вот пока теряюсь в догадках, в качестве кого.

— Не стоит, Пётр Ильич, разберёмся по ходу дела. Вы их командир, вам подчиняются беспрекословно, ну а я… буду вас изредка просить об одолжениях в рамках своих неофициальных полномочий.

— Вот и чудно, — повеселел Синельников, — А то я уже всю голову себе сломал.

— А где сейчас Белка? Простите, подпоручик Белова.

— Поручик Белова в данный момент находится под охраной департамента службы безопасности, Евгений Андреевич.

— Смотрю, у баронессы Беловой внезапно начался карьерный взлёт? — удивился я, — Есть причины?

— Остаться живой в той мясорубке уже хорошая причина, — хмуро заметил полковник, опустив голову.

— Надо бы её вызволять из епархии моего деда, Пётр Ильич. Придумайте предлог, чтобы вытащить её хотя бы на несколько минут, остальное моя забота.

— Так ведь… Это же ваш дед.

— И что? Он не особо горит желанием найти виновных, что уже само по себе подозрительно. Я сейчас вынужден не доверять никому.

— Понял вас, Евгений Андреевич.

— Белова нужна мне срочно. И зовите меня по имени, Пётр Ильич. Подозрительно как-то выглядит, когда заслуженный ветеран мальчишку по имени-отчеству называет. Договорились?

— Так точно, Евгений, — улыбнулся старик.

Идея сделать отдельный тандем из Лисы, которая была метким стрелком, и Белки, зарекомендовавшей себя хорошим тактиком, принадлежала Рыси. Именно с помощью этой парочки мы собирались обескровить отряд Варяга.

И уже к вечеру того же дня баронесса Белова сидела в кабинете Синельникова.

— Привет, Белка, — весело поздоровался я с ней, зайдя в кабинет полковника и усаживаясь на куцый диванчик.

— А мы знакомы? — вскинула брови девушка, глядя на меня исподлобья.

— Ещё как, — усмехнувшись, я наклонился в сторону её стула и доверительным шёпотом сообщил, — И довольно тесно.

— Сомневаюсь, — нахмурилась девушка и недвусмысленно потёрла ладонью крепко сжатый кулак.

— Однажды ты мне сказала, что трусики в горошек — это у вас семейное, и с меня причитается, потому что они порвались из-за моих кривых рук.

Баронесса сначала покраснела, как варёный рак, а затем ей так же резко взбледнулось.

— Ты кто такой, урод тряпочный?! — заорала она, вскочив на ноги.

— Догадайся с трёх раз, Матрёшка, — ответил я и, рассмеявшись, протянул к ней руки, на одной из которых блестела пара колец.

Прозвище Матрёшка она получила от меня после нашей первой близости. В тот вечер, снимая слой за слоем напяленную на неё одежду, я ругался и проклинал всё на свете. Вот только вроде бы уже снял последнее — нет, там оказывалось что-нибудь ещё. После того раза я зарёкся заниматься любовью зимой, едва ввалившись в дом с лютого мороза.

— Кирилл? Не может быть… — прошептала Белка.

— Может, может, вот только внешность пришлось сменить, — подтвердил я и тоже перешёл на шёпот, — А хочешь шрам покажу, который ты мне на нём зубами оставила? Я ведь тогда пересрался до чёртиков, думал,