Конец одиночества - Чарити Бэрфут

— Посмотришь? — взъярился он. — Посмотришь, не предложит ли Армстронг больше?

Ошибка была непростительной, не успели еще эти слова сорваться с его губ, как он пожалел о них. Но было уже поздно. Отодвинув кресло, Флоренс поднялась на ноги.

— Нет, — презрительно ответила она, — я имела в виду совсем не это. — Ее рука нервно мяла воротник пальто. — Но если ты такого мнения обо мне, стоит ли вообще продолжать разговор?

В пятницу вечером, возвращаясь домой с работы, Флоренс увидела стоящий перед коттеджем автомобиль, и сердце ее невольно дрогнуло. Несмотря на все сказанное ею Норману в прошлую субботу, надежда на то, что он приедет сообщить о полном разрыве с Патрицией, не оставляла ее.

Но это не был автомобиль Нормана. Подъехав поближе, она увидела, что номер совсем другой. Флоренс всю трясло. Затормозив рядом с чужим автомобилем, она продолжала думать о Нормане, даже малейшая возможность увидеть его лишила ее последних остатков сил.

Надо же быть такой дурой, думала она. Норман полагает, будто стоит ему только поманить пальцем, как она тут же прибежит. Флоренс так и не поняла, каким образом он узнал, что ее можно найти у Джудит, но после его вопроса о Поле Армстронге не сомневалась в том, что это не простая случайность. Норман приехал с намерением вернуть ее любым путем. Он понимал: желаемого результата можно достигнуть, лишь пообещав бросить Патрицию, но Флоренс не верила в то, что ему захочется отказаться от жены — и от фирмы тестя! — только ради нее.

И все-таки она, как последняя дура, продолжала надеяться, что Норман говорил правду. Отвозя ее обратно к Джудит, он сказал, что собирается поговорить с Патрицией, как только та вернется домой. Ее с отцом ожидали в четверг, и вечером того же дня он позвонит Флоренс.

Должно быть, он просто рассчитывал на то, что его слова соблазнят ее провести остаток того уик-энда с ним, подумала Флоренс, не желая вспоминать о том, что весь вчерашний вечер провела в ожидании его звонка. Разумеется, он не позвонил, и она пыталась уверить себя в том, что ни в коем случае не рассчитывала на звонок, но преуспела в этом не больше, чем в отчете об их беседе перед Джудит, которая сразу почувствовала в ее рассказе фальшь.

В воскресенье утром Флоренс навестила Эвелин. Она страшно боялась рассказывать сестре о ребенке, но, как ни странно, Эвелин отнеслась к новости на удивление легко. Хотя, оставайся Флоренс в городе, вряд ли выказала бы подобное понимание. А в сложившейся ситуации сестра вполне могла позволить себе быть великодушной.

Разумеется, Флоренс ни словом не обмолвилась о встрече с Норманом и была особенно рада этому сейчас, когда окончательно вскрылась вся фальшь его заверений. Кроме того, можно было представить себе, что могла сказать Эвелин о человеке, обещающем развестись со своей искалеченной женой из-за ее сестры.

Вышедшая из автомобиля женщина явно ожидала возвращения хозяйки коттеджа. Подойдя поближе, она изобразила на лице высокомерную улыбку.

— Миссис Рэмфорд? — спросила женщина, подождав, пока Флоренс выберется из своей машины.

Та, уже подозревая, что видит перед собой жену своего родного отца, и с трудом сдерживая охватившее ее возбуждение, двинулась навстречу.

— Да, меня зовут Флоренс Рэмфорд.

— Как поживаете? — вежливо спросила женщина, не подавая, однако, руки. — А я тоже миссис Рэмфорд, хотя сомневаюсь, чтобы вы оценили различие. Можем мы войти внутрь?

Ее враждебность застигла Флоренс врасплох, хотя этого следовало ожидать. Ведь Гордон Рэмфорд приложил немало усилий для того, чтобы сохранить ее существование в тайне. Сама она уже решила, что после рождения ребенка переедет жить куда-нибудь в другое место. Переезд сюда был ошибкой, очередной ее ошибкой, никогда Флоренс не ощущала этого так сильно, как в данный момент.

— Почему бы и нет, — ответила она уже менее дружелюбно и, открыв ворота, пропустила гостью вперед.

Маргарет Рэмфорд, — если она действительно была той, кем себя называла, — выглядела на удивление молодо. В ее собранных в пучок светлых волосах не было заметно ни малейших следов седины, костюм не скрывал стройности фигуры, а туфли на высоких каблуках дополняли впечатление стильной элегантности. Вот только раздраженное выражение лица с несколько резкими чертами не слишком гармонировало с образом уверенной в себе светской женщины.

К счастью, угли в очаге еще тлели, сохраняя в комнате уютное тепло. Подкинув в камин пару поленьев, Флоренс включила свет и, довольная полученным результатом, повернулась к гостье.

— Может быть, присядете?

— Я лучше постою, — после некоторой паузы заявила женщина. — Это не визит вежливости.

Поразмыслив, не стоит ли остаться в пальто, чтобы скрыть свою беременность, Флоренс решила не делать этого. Черт побери, ей нечего скрывать от этой женщины, сердито подумала она, снимая пальто и кладя его на спинку кресла.

— Как хотите. Что вам угодно?

— Что мне угодно? — Теперь голос гостьи звучал почти визгливо. — Будто вы этого не знаете.

— Не понимаю. Разве мое пребывание здесь имеет какое-нибудь отношение к вам? Во всяком случае, в настоящее время.

— Не понимаете? — Женщина явно выходила из себя. — Это я не понимаю, как у вас хватило наглости приехать сюда. Устроиться рядом с моим порогом… как будто я что-нибудь вам должна или обязана заботиться о вас и о вашем… ублюдке!

Невольно пошатнувшись, Флоренс ухватилась за ручку кресла. С самого начала было ясно, что вряд ли ей следует рассчитывать на теплые чувства Маргарет Рэмфорд, но столь откровенного антагонизма по отношению к своему нерожденному ребенку она все же не ожидала.

— Если вы испытываете ко мне подобные чувства, то не понимаю, зачем вы вообще пришли сюда, — процедила она сквозь зубы. — Я не просила у вас ничего. И не собираюсь просить. Как только родится ребенок, я уеду.

Казалось, Маргарет была озадачена этим заявлением.

— Тогда зачем вы вообще приехали?

— Честно говоря, не знаю, — призналась Флоренс. — Просто мне надо было куда-нибудь уехать. И тут мне в руки попали письма моего родного отца. Вот я и решила, что ему, возможно, захочется увидеться со мной. Теперь мне ясно, что это было глупостью с моей стороны.

Маргарет явно ничего не могла понять.

— Но какое все это имеет отношение к вашему приезду сюда? Меня не касается переписка ваших родителей, я гораздо больше интересуюсь вашими отношениями с отцом этого ребенка.

Флоренс взглянула на нее с недоумением.

— Что вы можете знать о его отце? — с пылом воскликнула она.

— Думаю, побольше, чем вы, — холодно ответила женщина.

— Вы… знаете… Нормана? — прошептала Флоренс, с ужасом думая, не совершила ли она еще одну ужасную ошибку. Может быть, эта женщина каким-нибудь образом связана с Патрицией?