Смерть из консервной банки - Дарья Калинина

— А можно мне с вами?

— Вы лучше домой отправляйтесь. Приберите там все, приготовьтесь к встрече мужа. К вечеру ваш муж может быть уже дома.

Катя ощутила тревогу.

— Но как же вы его так легко отпустите? А вдруг Гаврила виноват? Все-таки тот факт, что украденная из храма икона находится у Макса, еще не доказывает того, что этот человек и есть убийца Лиды.

— А вы помните следы шин, которые мы обнаружили в лесу неподалеку от места, где был найден труп Ревнивцевой?

— Да.

— Так вот… рисунок протектора в точности совпадает с отпечатками шин на байке Макса. На том самом, который отсутствовал вместе со своим хозяином все эти дни!

— И все равно, даже если Макс и был возле места убийства, это еще не доказывает, что именно он убил Лиду.

— На одежде Макса обнаружены следы крови, группа крови такая же, как и у потерпевшей.

— Но у Гаврилы на одежде тоже была найдена кровь. Вы сами это говорили! Или что… Его кровь по группе не подходит Лиде?

— Подходит.

— Вот видите! Как же вы его отпускаете?

— Я что-то не пойму вас, — посмотрел на нее следователь. — Вы недовольны, что мы отпускаем вашего мужа?

— Довольна, конечно, — буркнула Катя. — Но посмотрите сами: у Гаврилы алиби нет, у Макса тоже. Гаврила был в непосредственной близости от Лиды в момент ее убийства, Макс, как я понимаю, тоже. Но одного вы отпускаете, а другого задерживаете.

— Икона-то оказалась у Макса.

— А у Гаврилы дома был чемодан покойной. Может, они вообще разделили между собой добычу! Гавриле достался чемодан, но это и понятно, он вообще против этого вашего Макса, как я понимаю, жидковат будет.

— Нет, я все же не пойму, вы на чьей стороне?

— Я на стороне справедливости.

— А вам надо быть на стороне вашего мужа.

Следователь молчал, сверля взглядом Катю. Немного помолчав, Тараторкин прибавил:

— Я ведь почему вашего мужа еще хочу отпустить… Не хочу вашу с ним семейную жизнь рушить. Люди вы молодые, разное в жизни случается. Но нельзя же так… Сразу же… Да еще с таким приметным человеком. Можно сказать, второе лицо в поселке.

— Вы это о чем? — удивилась Катя.

— Сами знаете, о ком и о чем. Ваш муж только о вас и говорит, а вы…

— Что он говорит?

— Как он вас любит, да как жить без вас не может, тоскует по вас. А вы тут…

— Да что я-то?

— Будто бы сами не знаете! — в сердцах воскликнул Тараторкин.

И перед тем как нажать на газ, следователь ей велел:

— Возвращайтесь к мужу, моя дорогая. Послушайте совета умудренного жизнью старика.

Катя задумчиво смотрела вслед машине следователя, умчавшейся от нее вдаль. Все ясно, уже и следователю доложили об их романе с начальником охраны. Вот милый чудаковатый и такой старомодный в своих взглядах следователь и поторопился отпустить Гаврилу, словно одним этим можно было восстановить их с Катей семейную идиллию. Что касается Кати, то со своей стороны она бы предпочла еще какое-то время не видеть Гаврилы. И Ваня тут был совсем ни при чем. Самой Кате и без всякого Вани было необходимо разобраться в собственных мыслях.

Но телефон у нее в кармане уже вибрировал. И Катя знала, кто ей звонит. Взглянув на экран, она лишь убедилась, что угадала правильно. Звонил Гаврила. Каким-то образом, находясь под стражей, он сумел выклянчить себе право на телефонный звонок. Хотя Тараторкин ведь уже сказал, что подозрение с Гаврилы они практически сняли. Могли сделать и еще одно послабление — позволить позвонить любимой жене. И Кате не оставалось ничего другого, как ответить на вызов Гаврилы. Все-таки он пока еще был ее мужем, хотя ощущение у Кати складывалось такое, что это уже ненадолго.

Домой Катя не поехала. Просто не могла видеть эти стены. К тому же короткий разговор с Гаврилой не внес успокоения в ее душу. Голос мужа ее теперь пугал. Она не чувствовала не только любви, но даже элементарного доверия к этому человеку не испытывала. И поэтому решила, что раз уж все у них так далеко зашло, терять ей теперь нечего, надо все-таки заглянуть к отцу Андрею и поговорить с ним о проблемах в семье, как она изначально и пыталась это сделать.

Катя рассчитывала, что следователь за это время уже уедет, и оказалась права. Отец Андрей встретил ее сияющий:

— Икона нашлась!

— Знаю и поздравляю. От всей души поздравляю вас!

— Вы себе даже не представляете, что это для меня значит!

— Вас теперь не уволят.

— Если бы только это! Я ведь в этой краже человека подозревал! Друга!

— Это вы про кого? — удивилась Катя.

— Не только одна Лида заходила ко мне в то утро в храм. До нее был у меня еще один человек.

— Вот как… И кто же это? Таня?

— При чем тут Таня? — раздраженно откликнулся священник. — Я же говорю: друг мой. Школьный.

— Он тоже живет тут, в Дубочках?

— Не живет, но бывает… наездами. Не хотел про него говорить, но раз уж икона нашлась, так и быть, скажу вам правду. Друг этот мой закадычный — наркоман.

— Что?

Катя была поражена тем, что услышала. Разве у священников бывают друзья-наркоманы? Она-то думала, что у священников и друзья все исключительно порядочные люди. А тут вдруг — наркоман!

— И давно это с ним?

— Давно. Еще со школы.

Выходит, не меньше десяти лет. А то и все пятнадцать.

— Что же вы его не прогнали? — возмутилась Катя. — Такие знакомства до добра не доведут.

— Знаю. Но что же делать? От него все отвернулись. А мне вроде как по чину полагается помогать людям.

— Таким не поможешь.

— Но хотя бы попытаться-то можно. И зря вы так говорите. Друг мой, может быть, только благодаря своим наездам ко мне столько и продержался. Все те, с кем он начинал, давно уже на том свете. А он еще жив. И чувствует себя сравнительно неплохо.

— То есть он приезжает к вам на реабилитацию?

— Да, но не сразу. Сначала у него по списку идет наркологическая клиника, где ему снимают физические проявления отхода от наркотика, в просторечии «ломку», потом медицинский центр, где с ним работают психологи, и завершающий этап он проходит уже у меня.

— В Дубочках?

— А до этого и в других приходах, где я служил.

Катя покачала головой:

— Я слышала, вам пришлось сменить не один приход. Думаю, что это так или иначе связано с появлением вашего друга. Не всем нравится, когда рядом обитают такие люди. И уж точно — такие знакомства не приветствуются в среде священников.