Идеальные - Николь Хакетт

палец Дэклана, указывавший на Беллу. Белла оглянулась, на лице ее отобразился легкий интерес, как будто ей тоже стало любопытно, что же случилось.

Несколько секунд все молчали. Селеста перевела глаза с дочери на руку Дэклана, которую мальчик держал прямо перед собой. Вглядевшись, она заметила сердитое красное пятно, расцветшее на его веснушчатой коже – формой и размером примерно с маленькую челюсть.

Вскинув глаза, Селеста поискала ими Огги. Взгляды женщин встретились. Огги не произнесла ни слова, но, не отводя глаз от Селесты, подошла к сыну. И этим сказала достаточно.

– Это правда, Белла? – Повернулась к дочери Селеста. – Ты его укусила?

Белла ответила ей безучастным взглядом, оставшись безмолвной. А Дэклан продолжил кричать, хотя теперь – после того, как он сказал свое слово – его вопли зазвучали менее страдальчески.

– Белла, – надавила Селеста. – Ты его укусила?

Выражение ее лица не поколебалось. Оно демонстрировало полное отсутствие мыслей. И сама девочка выглядела так, словно ее тело сохраняло вертикальное положение, но внутри было абсолютно пустым. Селеста с трудом подавила желание схватить дочь за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Белла. – Голос Луи был тихим, но внушительным.

И, похоже, он вывел Беллу из оцепенения. Ее глаза замерцали, как будто кто-то защелкал старым фонариком. Девочка медленно и осторожно, но осмысленно кивнула.

– Он меня намочил, – сказала она сдержанным сухим тоном. Просто констатировала факт.

Селеста перевела взгляд с дочери на бутылку с водой, которую раньше не замечала. Перевернутая бутылка валялась у ног Деклана – печальная предвестница беды, под стать мертвой птице на тротуаре. Селеста легко вообразила, что произошло – струя воды, выпущенная Дэкланом в воздух бесцельно, безо всякого злого умысла, и зубы Беллы, впивающиеся в гладкую веснушчатую плоть.

После этого никто из них не нашелся, что сказать. Луи скороговоркой извинился перед тренерами и Огги, а та молча склонилась над Дэкланом, развернув свой корпус от Селесты так, словно хотела защитить сына от чего-то непристойного. Белле было предписано покинуть поле, чтобы «остыть», как сказала одна из тренерш. Услышав вынесенный вердикт, девочка кивнула с неестественной зажатостью – как робот, запрограммированный копировать человеческие жесты.

Игра возобновилась, а трое Ридов, уйдя с поля по боковой линии, вернулись в зону болельщиков-родителей. В висках у матери стучало, сердце колотилось. Селеста чувствовала себя так, словно это она укусила ребенка. Хуже того – она чувствовала, что действительно может кого-нибудь укусить. И от этого ей было не по себе. Селеста вспомнила, как тем же утром ей захотелось ударить Луи. И задалась неудобным вопросом: неужели в ней всегда таилась эта склонность к жестокости и насилию?

Луи сложил и убрал их зонтик в чехол. Селеста расстегнула молнии на пластиковых мешках для их походных раскладных стульев. Все это время Белла стояла рядом с родителями в безмятежном молчании. Селеста старалась не смотреть на стул Огги, возле которого та оставила свою содовую в помятом подстаканнике.

– Мама, – проговорила вдруг Белла по собственному почину. Вокруг никто, похоже, не замечал или не проявлял интереса к драме Ридов; а может, люди просто делали вид, что им неинтересно. – Мама, мы будем есть мороженое с фруктами?

Селеста убрала первый стул в мешок и повесила его на плечо.

– Нет, Беллз. Сегодня без мороженого.

– Ты же обещала, – произнесла Белла медленно, терпеливо, как иногда взрослые разговаривают с детьми. – Ты сказала, что после игры мы полакомимся мороженым.

– Я помню, Беллз, но ты укусила мальчика. – Селеста ощутила тяжесть во всем теле. Даже волосы, казалось, оттягивали ее скальп.

– Он меня намочил, – замотала головой девочка. – Я из-за этого его укусила.

– Неважно из-за чего, Беллз. Людей кусать нельзя.

– Он меня намочил, – уже настойчивее повторила дочь.

– Я знаю, и это было неправильно. Но ты не должна кусать людей, даже если они тебе досадили.

– Мама-а. – Голос Беллы перетек в завывание, и Селеста испугалась, что близка к окончательной потере того терпения и выдержки, что у нее еще оставались.

– Мы поговорим об этом дома, хорошо?

Селеста протянула руку ко второму стулу. Сложить его оказалось намного труднее из-за мешка с первым стулом, свисавшего с ее плеча.

– Ма-ма-а-а, – простонала Белла.

И Селесте показалось, будто она услышала звук крошечных пластмассовых зажимов, втоптанных в траву за ее спиной. Этот звук вызвал у Селесты желание тоже топнуть ногой. Но вместо этого она поспешила сложить стул, резко сдавив его ножки. И попыталась поднять мешок, но тот зацепился за что-то тяжелое позади. Бросив взгляд через плечо, Селеста увидела, что Белла схватилась за него и повисла, как трепыхающаяся рыбешка на леске.

– Белла, – предостерегла дочь Селеста.

– МАМА! – взвизгнула девочка таким высоким тоном, что и так уже пульсировавшие виски Селесты пронзила боль.

Она скорее осознала, чем увидела, что Луи вскинул глаза от зонтика как раз в тот момент, когда Белла налегла всем телом на мешок и, перенеся вес назад, дернула его на себя. Селеста почувствовала, что и мешок, и стул начали выскальзывать из ее рук. И, не успев осознать, что она делает, рванула их к себе.

– Черт возьми, Белла. – Ее голос заглушил гвалт детей на игровом поле. – Ты когда-нибудь прекратишь это?

Стул опять разложился, и в приливе неожиданной ярости, Селеста швырнула и его, и парный стул наземь. Раздался лязг металла – ножки стульев ударились друг о друга.

Глаза Беллы расширились. Селеста посмотрела на дочь, затем на стулья, а потом туда, где все родители в момент примолкли. Тишина вокруг установилась такая, как будто вся вселенная решила взять паузу. И лишь тяжелое дыхание Селесты в ее центре нарушало абсолютное беззвучие.

Селеста закрыла глаза и надавила указательными пальцами на виски.

А когда она подняла, наконец, веки, большинство родителей из вежливости отвели взгляды в сторону. Но у Селесты создалось впечатление, что они лишь притворялись, что не прислушивались. И это было даже хуже, чем если бы они вытянули шеи, чтобы лучше видеть.

Луи шагнул к ней, и на мгновение Селесте показалось, что он готов схватить ее за руку. Она подумала о Дэклане, об оттиснутой на его коже отметине от укуса, похожей на крохотную розовую бабочку. Но муж не к ней протянул руку. Он поднял стулья, скорчившиеся у ее ног, водрузил их себе на плечо и посмотрел жене прямо в глаза.

– И ты после этого удивляешься, почему она ведет себя так импульсивно? – покачал головою Луи.

Глава 21

Холли

Тремя месяцами ранее

Даллас, штат Техас

Холли моргнула. Тени в спальне все еще плотно смыкались, делая темноту вокруг нее настолько полной,