Психи - Энн Шеридан

Он делает шаг ко мне, и простым движением руки, волк, нависший надо мной, отступает к своему хозяину.

Оба волка сидят, и пока брат в капюшоне продолжает двигаться ко мне, два других брата начинают приближаться с разных сторон, не останавливаясь, пока я не окажусь полностью окружена.

Брат, стоящий прямо передо мной, присаживается на корточки, медленно откидывает капюшон и стягивая маску с лица, открывая дьявольское лицо под ней.

Роман. Почему я не удивлена?

Два брата с обеих сторон не утруждают себя раскрытием своих лиц, но какой в этом смысл? Не то чтобы я не знала, кто они.

Роман качает головой, его глаза пылают яростью.

— Ты нарушила наше правило номер один, — говорит он, от его снисходительного тона у меня мурашки бегут по коже.

Не убегать.

— Нет, — огрызаюсь я, слезы заливают мое лицо. — Это нечестно. Ты сказал мне бежать. Ты сказал мне, что отпустишь меня, если я найду выход. Я… я… — Меня осеняет осознание, и мои глаза расширяются от ужаса, страх тяжело опускается в грудь. — Этому гребаному лабиринту нет конца, вот в чем чертова загвоздка, не так ли?

Глаза Романа искрятся смехом, и я точно знаю, что я права. Я сыграла им на руку. Я позволила им дать мне надежду только для того, чтобы они швырнули ее мне в лицо. Я глупо доверяла его слову и верила, что если просто продолжу пытаться, то найду конец лабиринта. Даже после тщательного изучения всего этого, я ни разу не переставала думать, что он лжет. Думаю, это то, что я получаю за то, что позволила одному из братьев ДеАнджелис дать мне надежду.

— Ты мудак, — кричу я, опустошение быстро захлестывает меня.

Роман просто улыбается, его глаза сверкают, как будто он только что провел лучшее время в своей жизни, в его темном взгляде нет даже намека на вину.

Знакомый тон Леви разрывает тишину справа от меня, и я поворачиваю голову в его сторону.

— Нарушишь наши правила, малышка, и будешь наказана.

Душераздирающий смех Маркуса эхом разносится по лабиринту, когда я поднимаюсь на ноги, слезы отказываются утихать.

— Нет, — кричу я, мой беспомощный тон разбивает мое собственное чертово сердце, голова идет кругом, нехватка воды и энергии быстро начинает сказываться на мне. — Я сыграла в вашу дурацкую игру. Он сказал, что я смогу уйти. Я… я все сделала правильно.

— Сделали ли? — Роман смеется, придвигаясь ко мне, когда мое тело покачивается. Он наклоняется ближе, его теплое дыхание скользит по моей липкой коже. Его голос опускается ниже, приобретая такой темный оттенок, какого я еще никогда не ощущала ни от кого из них. — Не обманывайся, императрица. Ты никогда не будешь свободной.

И вот так я рухнула обратно на землю, ни один из упрямых, извращенных психов вокруг меня даже не попытался меня поймать.

11

Мягкая подушка под моей головой — первый признак того, что что-то не так. Подушка в моей камере пыток общеизвестно — жесткая. Но та, что у меня под головой сейчас, похожа на долбаный рай, она такая, которую даже после миллиона смен в клубе я все равно не смогу себе позволить.

Мои глаза распахиваются, и я оказываюсь в большой спальне, комнату заливает теплый солнечный свет, за окном весело щебечут птицы.

Ладно, может быть, я умерла прошлой ночью. Может быть, запутанный, ебаный лабиринт был концом моей истории, потому что это не имеет смысла. Не поймите меня неправильно, эта альтернативная вселенная, где просыпаешься в огромной удобной кровати, в тепле и солнечном свете, в миллион раз лучше, чем камера пыток, но она сводит меня с ума. Единственное логичное объяснение — это то, что они в конце концов убили меня, и теперь я здесь… Я не знаю. Может быть, это какая-то странная форма реинкарнации, или, может быть, моя версия рая просто живет стильно. Кто знает. Хотя, если я мертва, думаю, я должна быть благодарна, что они сделали это, пока я была в отключке. Я ничего не почувствовала.

Я сажусь, и одеяло спадает до талии, обнажая неглубокие порезы и синяки на руках, и это вызывает во мне волну разочарования. Конечно, если бы я была мертва и была там, на небесах, порезы и ушибы волшебным образом исчезли бы, верно?

Остается только один вариант, и он мне чертовски не нравится.

Я обвожу взглядом большую спальню. Она современная и безликая. Здесь нет ни картин, ни произведений искусства, ничего, что указывало бы на то, что здесь кто-то жил раньше. Это все равно что войти в обычный гостиничный номер.… правда, в шикарный гостиничный номер, а не в один из тех дерьмовых, от которых у тебя будет крапивница.

Я осторожно опускаю ноги на пол, и бросаю взгляд в сторону двери, с презрением разглядывая ее, прежде чем подняться с кровати. Мои ноги болят после адской ночи, но это, конечно, не мешает мне метаться по комнате и возиться с замком, пока я не слышу приятный звук, с которым он встает на место.

Я сомневаюсь, что чего-то вроде маленького замка будет достаточно, чтобы не впустить братьев ДеАнджелис, но на данный момент это дает мне достаточно душевного спокойствия, чтобы немного легче дышать.

В ужасе от того, что они каким-то образом узнают, я не спускаю глаз с двери и медленно отступаю назад, снова уводя себя вглубь комнаты. Когда я уверена, что они не собираются врываться сюда, я отрываю взгляд от двери.

Оглядевшись, я обнаруживаю, что направляюсь к широкому окну. Упираясь руками в небольшой выступ, я выглядываю наружу, и тихий вздох вырывается из глубины моей груди. Я нахожусь высоко — чертовски высоко. Это разительный контраст с видом из окна моей камеры пыток — не то, чтобы я на самом деле была достаточно высока, чтобы что-то видеть оттуда. Хотя, если бы я могла, сомневаюсь, что увидела бы что-нибудь хорошее.

Я чувствую себя гребаной принцессой, запертой в башне и ожидающей, когда принц спасет меня. Только в моей истории нет такого понятия, как герои. Здесь для меня нет никакой надежды.

Это окно позволяет мне видеть на многие мили вокруг. Подо мной нет лабиринта, так что я предполагаю, что он находится на другой половине участка, которую я не вижу, но то, что я вижу, только доказывает, насколько я облажалась на самом деле. Поблизости нет других