Море, поющее о вечности - Александр Герасимов

сможешь разглядеть, как ни старайся. Однако пляшущие язычки пламени против воли приковывали внимание царевича. Он ощущал: если не будет наблюдать хоть за чем-то, ночь поглотит его чувства, сожмет и раздавит их — тогда он начнет плакать. Или сломается, утратив волю к борьбе.

Сейчас именно дрожащее пламя костра давало ему силы держаться и не оплакивать Адмета в жуткой тишине, под покровом которой мог скрываться хищник.

Рядом находился Одиссей, и это было очень неловко. С одной стороны, они с самого начала не испытывали друг к другу приязни. А с другой, сейчас оказались близки как никогда.

«Подскажите мне, что делать. Как же не хватает сейчас отца, Хирона или кого-то из взрослых…»

Поразмыслив, Ясон решил, что не будет даже пытаться разговаривать с итакийцем. Ну что он мог сейчас сказать?

К его удивлению, тот сам неожиданно подал голос:

— Знаешь, я хочу тебя поблагодарить.

— Мм? — Ясон неопределенно качнул головой. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Одиссея и оттого испытывал еще большую неловкость.

— Не надо… наверное. Любой бы так сделал. И вообще, тебе надо тогда сказать это всем остальным.

— Так и поступлю. А заодно извинюсь перед Полидевком. Я же правильно запомнил его имя?

Ясон быстро глянул в лицо Одиссея, тускло освещенное светом костра. Нет, тот явно говорил всерьез. Он действительно хотел это сделать.

— Ага. Думаю, так будет лучше всего.

Два царевича обменялись бледными улыбками. Казалось, между ними вспыхнула слабая искорка взаимопонимания. Однако ночь была мрачной, а воспоминания — слишком свежими, поэтому улыбки быстро погасли. Оба в сотый раз принялись вслушиваться в тишину: не хрустнет ли куст, не раздастся ли поблизости рычание?

Все было спокойно. Ясон вновь посмотрел на Одиссея. Тот выглядел больным и измученным, но в глазах уже не отражалось того безумия, когда они подобрали его в овраге.

— Я должен кое-что тебе сказать. Мы не сразу пойдем в Иолк.

— Почему? — итакиец нахмурился.

— В одном из отрядов была моя подруга. Я хочу узнать, что с ней стало. И другие согласились помочь.

— Подруга? Девчонка? Не припомню такого… Это против правил.

— Ты ее уже видел. Это она опередила Кастора в беге. Для участия в играх Аталанта переоделась мальчишкой… Сам помнишь, девочек не допускают к соревнованиям.

— Вот как? Удивительно. Но знаешь, этот поступок заслуживает уважения. Такой храбрый человек наверняка сможет выжить. Познакомь меня с ней, когда все закончится!

Ясон вскинул брови. Казалось странным, что Одиссей столь легко принял новости, поразившие остальных ребят. Этот надменный подросток — неужели он оказался способен понять нечто подобное?

«Да, люди разные. Те, что кажутся негодяями или глупцами, могут в чем-то оказаться лучше тебя… Еще один полезный урок, не так ли, Хирон?»

Они помолчали. Одиссей взял палку и слегка поворошил начинающие тлеть головешки. Дождавшись, когда язычки огня взметнутся с новой силой, мальчик подкинул в костер немного хвороста. Пламя ожило и весело принялось пожирать добычу. Света вокруг стало больше, а легкий треск от сгорающего дерева ласкал уши. Так было всегда — с древних времен, когда люди открыли величие и силу огня, употребив их себе на пользу.

На душе у мальчиков стало теплее. Ясон вдруг ощутил желание поговорить еще и каким-то образом понял, что и Одиссей склонен к общению.

— Ты не хотел ехать на игры, да? Мне показалось, твое поведение могло быть связано с этим…

— Ага, — царевич Итаки кивнул, — я изначально никуда не собирался. Все мой отец, Лаэрт. Он настоял.

— Не любишь долгие поездки?

— Да не в этом дело. Просто не нужно мне такое «счастье».

— Вот как?

— Ага. Мой родитель ждет от меня слишком многого. Хочет, чтобы я во всем был лучшим и доказал это. Он мечтает, чтобы наша маленькая Итака прославилась, вошла в историю. Жаждет, чтобы я непременно стал знаменитым и могучим царем… Моего мнения, конечно, особо не спрашивали.

Ясон криво улыбнулся. Он начал понимать, в чем было дело.

— И вот я здесь. Победы даются легко, способностями не обделен. Только с людьми нормально общаться не умею. Отец говорил, что именно таков порядок вещей, — он учил, что я всегда должен быть выше окружающих. Не гнуть головы даже перед другими царями… Ощущать превосходство над всеми, кто слабее, и доказывать его при любом удобном случае.

Одиссей сложил руки на груди. Сейчас он выглядел старше своих лет. Глядя на него, Ясон внезапно задумался:

«Наверное, вот так понемногу и взрослеют. Через разочарования. Через дела, которых мы не хотим совершать. Через волю, которая отличается от нашей…»

— Знаешь, я тебя понимаю, — вдруг сказал он. Одиссей бросил на него насмешливый взгляд:

— Непохоже. Ты ходишь в окружении приятелей. И судя по тому, что я видел, они тебе доверяют. Считают своим другом. Это совсем не то, о чем я говорю.

— А ты что, завидуешь?

— Да, немного.

Неожиданное признание итакийца озадачило Ясона. Тот ненадолго замялся, подыскивая нужные слова:

— Может, ты и не поверишь, но до недавнего времени я почти всегда был одинок. Вокруг только слуги, наставники, царедворцы… Честно говоря, я держался еще хуже, чем ты. Был обиженным, избалованным ребенком. Научился хорошо драться на деревянных мечах, да и только. Даже счет толком не осилил, представляешь? Еще недавно мне казалась великим бедствием порванная обувь. Я стыжусь, когда оглядываюсь назад, на самого себя. Но теперь все по-другому, разве не так?

Одиссей выглядел удивленным, а затем рассмеялся:

— Ну и ну. Судя по твоим словам, ты был тот еще изнеженный сопляк.

— Ага, — мальчик решил не обращать внимания на оскорбительные слова. В конце концов, итакийский царевич впервые сумел хоть немного развеселиться.

— Тогда что заставило тебя измениться? — наконец спросил Одиссей.

— Сложно сказать… — задумчиво протянул Ясон. — Но думаю, что на меня повлияла Аталанта.

— Та самая девочка, бегунья?

— Верно. Она единственная, кто не видел во мне лишь будущего властелина. Поэтому не стеснялась подшучивать, бранить, подталкивать… С ее помощью я сумел посмотреть на мир немного иначе. И когда на игры приехали все они, — Ясон указал рукой в сторону спящих ребят, — мне удалось найти общий язык с каждым. Только вот с тобой оказалось трудно!

— Да уж, обязательно познакомь меня с этой девочкой, — кивнул Одиссей, словно не заметив подколки в конце. — И еще… надеюсь, мы с тобой более не будем враждовать, Ясон.

— Конечно, — царевич Иолка без колебаний положил руку на плечо своего недавнего соперника.

Чуть помешкав, итакиец сделал то же самое в ответ. Некоторое время они ничего не говорили, а затем с неловкостью отодвинулись друг от друга. Но чувство дружеской привязанности