Ассасин - Евгений Сухов

— Просто мистика какая-то!

— Это вы напрасно. История, как известно, повторяется. Случай сведет вас и ваших противников вместе через тысячу лет, чтобы погубить вас.

Анисимов задумался.

— Я могу это изменить? Как-то повлиять на будущее?

— Не совсем.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это очень сложно объяснить, но в действительности время — понятие многомерное. Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, а между ними имеются только короткие переходы.

— Кто вы — медиум, жрица, посланница из будущего? — усмехнулся Анисимов.

— Можно сказать и так. Различие между прошлым, настоящим и будущим — это различие между точками, находящимися всегда на одинаковых расстояниях. Наше сознание может блуждать во времени и наталкиваться на различные события, что происходят в различные отрезки нашей жизни. Вы можете воспринимать это как иллюзию, галлюцинацию, но в действительности — это реальные переживания, которые могут приходить к нам во время сна.

— Однако о таком я еще не слышал. Что я, по-вашему, должен делать?

— Делать то, чем занимались раньше. Это просто говорит о том, что вы на верном пути.

— Как же я буду заниматься частным сыском и искать вашего жениха, если меня самого хотят убить?

— Повторяю, вы по-прежнему должны выполнять то, о чем я вас просила. Наши интересы сходятся, потому что те люди, которые, возможно, убили моего друга, они охотятся и за вами. Если вы их не уничтожите, то они убьют вас.

— Почему я должен вам верить?

— Какие вам еще нужны доказательства? Когда-то вас едва не убили.

— Вы знаете и об этом?

— Да… И я уверена, что они не успокоятся.

Вернувшись домой, Анисимов достал из шкафа альбом с фотографиями и, полистав, отыскал снимок, сделанный в то время, когда он служил в подразделении «Скиф».

Он выглядел на снимке спокойным, ничто не указывало на его душевное смятение. А ведь тот период его жизни был крайне сложен: он часто оказывался в крайне опасных ситуациях. Он даже допускал, что с того времени практически не изменился внешне, но вот только никому не дано было знать, какую эволюцию претерпели его взгляды.

Раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Анисимов отозвался:

— Слушаю!

— Вот что, подъезжай на Беломорскую. Тут для тебя есть работа.

— Понял. Выезжаю!

* * *

Задание оказалось штатным. Во всяком случае, для того рода деятельности, которым он занимался.

Следовало проникнуть в квартиру на четвертом этаже. Дело было знакомым, отработанным в мельчайших деталях в похожих ситуациях и на учебных полигонах. Единственная трудность — бронированная дверь, которую можно было вырвать с корнем только направленным взрывом. Правда, существовал еще один способ, более продолжительный: расшатать ее кувалдой. В помещении, забаррикадировавшись, находились трое — мужчина и две женщины. Мужчина заявил, что, как только начнется штурм, он немедленно перережет заложницам глотки. Кроме двери, был и еще один способ добраться до террориста, правда, очень рискованный. Перегородки между квартирами были тонкими, и при абсолютно выверенном расчете можно было бы застрелить террориста, который, опасаясь снайперов, прижался к стене соседней квартиры. Его силуэт на какое-то мгновение мелькал в щелочке между занавесками и опять терялся где-то в глубине комнаты. Зато с крыши соседнего здания можно было рассмотреть соседнюю квартиру и, что особенно важно, стену, у которой он стоял. Достать его можно было бронебойной пулей, способной пробивать даже кирпич. Тем более что угол встречи был подходящим — лишь немногим меньше девяноста градусов, расстояние тоже было оптимальным — четыреста метров, пуля как раз разовьет максимальную скорость. В наушниках раздавался голос корректировщика, который через крохотную щелку между занавесками каким-то образом мог видеть, как перемещается террорист. Беда состояла в том, что не было никакой возможности для точного выстрела. И тогда было решено стрелять сквозь смежную стену. При точном расчете это было реально, пробив стену, пуля не растрачивала своей убойной силы и могла еще прострелить двух человек, стоящих друг за другом. К сожалению, пуля могла отклониться на недопустимый градус, и тогда все усилия пошли бы прахом.

Анисимов попытался изложить свои доводы, глухо матерился в микрофон и призывал к благоразумию, но люди, командующие операцией, уже приняли решение и не желали отступать.

Неприятность ситуации заключалась и в том, что в случае неудачи крайним окажется именно тот, кто произведет выстрел. Когда стало ясно, что ситуацию не переломить, Анисимов наконец сдался и, скрипнув зубами, сказал:

— Я буду стрелять бронебойно-трассирующей пулей.

Посовещавшись, руководитель операции распорядился доставить ему на крышу пять патронов с заостренным носиком, окрашенным в фиолетовый цвет.

В качестве подставки под винтовку Анисимов предпочитал мешок с песком. В последние годы техника значительно продвинулась вперед: появилась сильнейшая оптика, многократно увеличивающая цель, — с расстояния в два километра можно было рассмотреть даже крохотный прыщ на лице врага. Другими стали пули: разворачивающиеся, с бронебойными рубашками, с усиленными оболочкой и сердечником. Иными стали и стволы, не столь быстро изнашивающиеся. Изменилась и психология стрелка… Но вот подставка, с которой он стрелял, оставалась прежней — мешок с песком. Такую предпочитали и сто лет назад, и с тех пор практически ничего не изменилось. Уже сам упор гарантировал нужное направление пули. Песок, в силу своей плотности и несвязующего состава, легко гасил колебания ствола.

Были, конечно, треноги, подставки из современного пластикового материала, которые, по мнению конструкторов, придавали оружию наибольшую устойчивость. Но все это было не то. А действительность была такова: не существовало лучшего упора, чем мешок с песком, чего бы там ни втолковывали. Благодаря природной рыхлости песка на мешке можно было сделать нужную ложбинку, отрегулировать направление ствола, но самое главное — мешок с песком гарантировал наименьшую вибрацию при стрельбе, а следовательно, способствовал минимальному рассеиванию, что было проверено многими поколениями стрелков.

В этот раз не происходило ничего особенного. С точки зрения снайпера — вполне рядовая ситуация, ее можно разрешить одним точным выстрелом. Тем более что в паре с Анисимовым работал лучший корректировщик подразделения. Со своего места — плоской крыши девятиэтажного дома — он прекрасно представлял полет пули. Даже мог предположить величину осколков, на которые будет разбит бетон при встрече с бронебойной начинкой. Оставалось только выбрать нужный момент и произвести точный выстрел.

Корректировщик напряженно отслеживал передвижение террориста и подавал отрывистые команды: