Корни гор. Железная голова - Елизавета Дворецкая

Борглинда кивнула. Болтовня барландца все же сделала доброе дело: она опомнилась и поняла, что еще не конец, если хоть кто-то способен болтать про «тролля в корзиночке». Гельд вдруг показался ей щелью, в которую можно выскочить из-за железной стены фьяллей; Борглинда еще не знала, что сделает, но в ней зашевелилось желание бороться.

Гельд вертел оба колечка в руках, не зная, как ей отдать: ее руки были заняты мальчиком. Борглинда передала Свейна рабыне, протянула ладонь. Гельд обрадовался: если возьмет, значит, мир. Она не может знать, что эти колечки кто-то дважды отнял у ее соплеменников-квиттов…

– А ты теперь нанялся в дружину к Асвальду? – спросила Борглинда и снизу вверх заглянула ему в глаза. Она прикидывала, достаточно ли широка спасительная щель.

– Да что ты! – Гельд махнул рукой, потому что это действительно была неправда: он не клялся Асвальду ярлу в верности и не брал у него оружия. – Я просто с ними. Знаешь ли, любопытно было посмотреть, что там делается в Медном Лесу. Когда еще случится туда попасть? Я там такого повидал! Вот я тебе расскажу, когда будет время…

Сейчас, конечно, было не время рассказывать страшные саги. По всему дому стучали шаги, визжали и хлопали двери, раздавались голоса. В гриднице негодующе кричала что-то старая Йорунн. Но Гельд продолжал болтать по привычке, хотя и видел, что Борглинда какая-то странная и едва ли его слушает. Взгляд у нее был отсутствующий, весь вид говорил о напряженном, лихорадочном размышлении. Яркий румянец на щеках бросался в глаза даже в полутьме девичьей. Она сжимала в руке два колечка, но едва ли понимала, что ей дали.

– Да не бойся ты! – Гельд наконец тронул ее за плечо. – Асвальд ярл обещал не воевать с женщинами. Тебя не тронут. Им нужен только твой родич конунг…

– Побудь здесь! – вдруг сказала ему Борглинда и стремительно кинулась прочь.

Она пробежала через девичью, свирепо распихивая голосящих женщин, пробежала через гридницу, расталкивая мужчин и не слушая, о чем сутулый фьялльский ярл спорит с Йорунн, выскочила в сени. Везде было полным-полно фьяллей, родной дом стал чужим, как никогда: своих в нем не осталось, везде хозяйничали враги. В кухне возле пивной бочки слышался плеск и смех. Да уж, варили не для вас. Не сегодня-завтра Гримкеля ждали назад с победными вестями.

За углом дома возле конюшни Борглинда наткнулась на мальчика лет одиннадцати и схватила его за плечо. Это был ее младший брат Хагир. Во время Битвы Конунгов ему сравнялось всего девять лет, и поэтому он остался жив. А троюродный брат Атли, которому уже исполнилось тринадцать, погиб.

– Слушай! – яростно зашипела Борглинда, сильно сжимая плечо мальчика и подталкивая его к бревенчатой стене конюшни. При этом она старалась загородить его собой от всех глаз. – Слушай, беги скорее! Беги к Хейнгорду, там за усадьбой на Лисьем мысу возьмешь у рыбаков лошадь. Вот тебе. – Она всунула в ладонь брата оба колечка, которые так и не успела разглядеть. – Дашь золотое за лошадь. Да смотри, чтобы не всучили клячу. Ты уже взрослый, разберешься. И если кто-то согласится, пусть проводят тебя к Ступенчатому перевалу. Там найдете Гримкеля. Понял?

Хагир горячо кивнул, крепко сжимая в руке колечки. Ему шел двенадцатый год, он мечтал скорее стать взрослым и отомстить проклятым фьяллям за гибель рода. Послали бы его в огонь – он пошел бы с той же готовностью, с детским неведением опасности и смерти, счастливый сознанием, что делает взрослое дело.

– Беги! – шепотом крикнула Борглинда и подтолкнула его к воротам. – Кроме тебя, у нас не осталось мужчин! Беги!

Хагир еще раз кивнул и кинулся бежать, ловко скользя между фигурами фьяллей. Никто из них не знал, что мальчишка в простой некрашеной одежде – мужчина из рода Лейрингов.

Борглинда осталась стоять возле конюшни, глубоко дыша, чтобы успокоиться и ничем себя не выдать. На Хагира никто не оглянулся, а за воротами его уже не очень-то поймаешь. Не могли же фьялли наводнить весь Острый мыс! Асвальд ярл еще тогда говорил, что у него двести человек, а ведь еще им надо охранять корабли… Хагир выберется! И доскачет до Гримкеля раньше фьяллей, потому что двести лошадей они смогут раздобыть разве что в подводных табунах Ньёрда*! Как хорошо, что у нее остался хотя бы такой брат! Когда других мужчин нет, и одиннадцатилетний мальчик на многое способен. В последние годы, утратив большое, Борглинда научилась ценить и малое. Теперь злосчастный Гримкель будет знать, что за гости ждут его дома или даже идут навстречу. А дальше пусть выкручивается сам, раз он такой умный! Борглинда не любила Гримкеля, но не могла бросить в пасть судьбе последнее, что оставалось от ее рода. Да и от державы квиттов тоже. Она сама отчасти виновата, что его замыслы провалились… Хотя придумал он дрянь, что ни говори!

– Иди в дом, липа нарядов! – Исбьёрн сын Стейнара заметил во дворе девушку, родственницу конунга, которая полмесяца назад подносила кубок Асвальду ярлу. – Побудь пока в девичьей, а потом Асвальд ярл решит, что с вами делать.

Борглинда бросила на фьялля короткий презрительный взгляд и пошла в дом. Исбьёрн двинул бровями, будто сам себе говорил: «Ну вот, что с ними прикажете делать?» Девчонка из рода Лейрингов смотрела на него так, будто это ее воины захватили его дом. И хоть посади ее за жернов и заставь заниматься рабской работой с утра до ночи, она все равно будет глядеть только так.

Убедившись, что все их ожидания оправдались, фьялли в тот же день жарко заспорили, как быть дальше. Асвальд ярл хотел идти следом за Гримкелем и накрыть его там, где он устроился в засаде. Но Хьёрлейв Изморозь с этим не соглашался, и трое ярлов из семи его поддерживали.

– Конечно, Торбранд конунг поставил тебя старшим над дружиной, и ты можешь решать, но, по-моему, выходить сейчас опять к Медному Лесу неумно! – убеждал Хьёрлейв. Это был слишком серьезный случай, и он не мог согласиться с тем, что считал ошибкой. – Мы ведь не знаем, сколько у него людей! Своей дружины было человек пятьдесят, и из Железного Пирога могли дать человек тридцать-сорок. Да гости, да мало ли еще какие тролли!

– Я расспрашивал здешних, все говорят разное! – вставил Гельд. – Кто говорит – пятьдесят, а кто – триста. Мой Бьёрн видел дружину человек в восемьдесят. Но кто-то мог присоединиться и после ухода Гримкеля отсюда. У них же есть родичи во внутренних землях.

– Если мы выйдем с Острого мыса и встретимся с Гримкелем под открытым небом, то наше положение будет одинаковым! – продолжал Хьёрлейв. – Если бы точно знать, что у него пятьдесят или восемьдесят человек, то это не страшно. Даже если оставить половину дружины охранять корабли, со второй половиной мы бы его побили. А если у него две, три сотни? Надо помнить, что он здесь – у себя дома, а мы – нет. Он лучше нас знает, где и сколько людей он может набрать. Он не пошел бы на такое дело, если бы не был уверен в успехе. Гримкель ведь не из тех, кто кидается в битву очертя голову и мечтает лишь со славой погибнуть! И здешние ведьмы при случае скорее помогут ему, чем нам!

– Если не собирать с них дань, – хором сказали Сёльви и Слагви, получившие теперь общее прозвище Хранители Железной Головы.