Данте, который видел Бога. «Божественная комедия» для всех - Франко Нембрини

Впечатляющий образ наших чувств: мы порой охвачены страстями, которые рвут нас в разные стороны, бесцельно и безжалостно.

«Им нет надежды на смягченье мук / Или на миг, овеянный покоем»: такое состояние присуще не только проклятым душам, но и живым, тем, кто отдает «разум во власть вожделению». Вожделение, эфемерное, кратковременное чувство, постоянно меняющийся вкус мгновения; поэтому даже те, кто так живет, лишены какой-либо надежды не только на избавление, но даже на малое смягчение наказания.

Потом в центре этой бури Данте заметил особенную, выделяющуюся группу: эти души двигались по-другому. Они не неслись, подобно скворцам, а летели, как стая журавлей «с унылой песнью в высоте надгорной» (честно говоря, я никогда не слышал, как кричат журавли, но мне кажется, очень тоскливо). И, увидев тени, страждущие и гонимые ветром, Данте спрашивает: «Учитель, почему эти души отличаются от других, что они сделали, почему им предназначено иное наказание?»

Вергилий объясняет, называя множество имен грешников:

Он говорит о царице, империя которой объединяла многие народы (в ее царстве говорили на многих языках). Она прославилась тем, что была, скажем так, легкого поведения.

Ее поведение было таким разнузданным, что все вокруг судачили об этом. И что она сделала? Имея власть императрицы, она узаконила свой порок, дабы прекратить толки: «вольность всем была разрешена»[98]. Как же поступает женщина, которой должно быть стыдно за то, что она делает (и ей действительно неловко, потому что все судачат о ее пороках)? Она издает законы, которые объявляют порок добродетелью. Как будто порок и добродетель можно установить законом! Как будто парламент определяет, что истинно, а что ложно.

В нескольких строках Данте смог изложить концепцию права, функцию закона и то, какую позицию занимает человек перед лицом истины, а также рассказать о попытке подчинить истину собственным капризам, прибегая к силе закона.

Это уже не поэзия. Вспомните Генриха VIII, короля Англии, жившего в XVI веке. Он был женат, затем влюбился в одну из придворных дам и попросил Папу признать его предыдущий брак недействительным. Папа проверил соответствующие документы: Церковь очень скрупулезна в таких вопросах, нередко случалось, что люди вступали в брак под давлением, и тогда брак действительно мог быть аннулирован. Ведь для Церкви очень важно именно согласие вступающих в брак, а не так, как это было во времена римлян или в наше время в других культурах, когда отец практически продавал свою дочь ее будущему мужу. Итак, Папа, ознакомившись с делом короля, ответил: «Дорогой Генрих, мне жаль, но твой брак абсолютно действителен». И что же сделал Генрих? Он издал закон, в котором говорилось, что в Англии главой Церкви является он и авторитет Папы перестает действовать. Теперь он смог признать недействительным свой брак и жениться на Анне Болейн (правда, через пару лет ему опостылела и эта женщина, тогда он отправил ее на эшафот, чтобы жениться на третьей, потом еще и еще). Буря безумных страстей никогда не оставит в покое ни самого человека, ни тех, кто его окружает.

Или другой ярчайший пример, уже современный, — закон об абортах. Соединение друг с другом под «властью вожделения» может иметь одно нежелательное последствие: иногда это порождает жизнь, будто говоря, что такой род отношений имеет иной смысл, иную цель. И что же тогда делать? Все очень просто, издадим закон, в котором будет написано, что уничтожение еще не родившегося ребенка не является преступлением. Прекрасный закон, спасающий от пересудов. И то, что было злом, — убийство человека — становится благом, правом на «самоопределение», и все могут спариваться, как им вздумается. Вот что означает «вольность всем была разрешена».

Наконец, Данте говорит, о ком идет речь:

[Она была царицей Ассирии, в Месопотамии,

где стал царствовать султан.]

[царица Дидона после смерти своего мужа Сихея поклялась вечно быть верной ему, но влюбилась в Энея, и когда тот оставил ее, убила себя];

[Еще один персонаж «легкого поведения» —

сначала с Цезарем, потом с Антонием… —

в общем, и она вела себя достаточно непринужденно.]

[Елена, та самая Елена, виновная в том,

что из-за ее неразумной любви (она сбежала

с Парисом от своего мужа Менелая) разразилась Троянская война.]

В общем, все это — души людей, погибших из-за любви (либо самоубийцы, либо погибшие насильственной смертью), «погубленные жаждой наслаждений».

Данте охватила такая жалость к этим людям, что его «дух затмился». Он растерялся, мучимый одним вопросом: как это возможно, чтобы самая великая вещь, какой только может жить человек, — любовь мужчины к женщине и женщины к мужчине (делающая нас подобными Богу — ибо любовь является природой Бога) стала причиной преступления, смерти, насилия, кровопролития и даже смерти вечной — ада? Это чрезвычайно важный вопрос для всех, и, чтобы подчеркнуть это, Данте упоминает множество великих людей. В сердце поэта пробуждается жалость и просьба о милости (как и в песни второй) к самому себе, потому что он чувствует, что этот вопрос касается, пронизывает его самого.