Мой дом - чужая крепость - Евгения Горская

– Нет! Я не дам тебе развода! Да я… я лучше в самом деле умру! – В Асином голосе была такая решимость, что он понял: развод может состояться только через суд.

– Ася, не дури. Я тебе еще раз объясняю, у меня должна быть чистая анкета. Тебе же, дура, будет нужен адвокат, – еще посопротивлялся Колосов.

– Не нужен мне никакой адвокат! Ты специально это придумал, чтобы от меня избавиться.

– Перестань, Ася, – сдался он. – Я просто хочу, чтобы мы выпутались. Ну, хорошо, подождем с разводом. Тебе сейчас же надо поехать к этому Коряге и рассказать все как есть. Что в подъезде установлена камера, что Тоня тебя обязательно узнает, если уже не узнала. Только обо мне не вздумай упоминать, это может его спугнуть. Нужно, чтобы обо всем знали только ты и он.

– А Коряга-то что может сделать?

– А вот этого я не знаю и знать не хочу! И тебе знать не советую.

Она молча кивнула. Колосов почти видел, как в ее голове закрутились винтики.

Неожиданно он попытался реанимировать былую жалость к жене и не смог. В конце концов, если беспомощный щенок неизлечимо болен, его просто усыпляют.

Права мама, за свое счастье нужно бороться. За себя самого.

Колосов надел пуховик, вышел из дома, доплелся до метро и поехал в институт.

К счастью, сестра была дома.

– Ты откуда? – удивилась Даша. – И почему не на работе?

– Сейчас, – пробурчала Тоня. – Сейчас расскажу.

Тоня опять принялась изучать испорченную шубу. Рядом под аккуратно поставленными Дашиными сапогами растекались маленькие, почти незаметные грязные лужицы. Видимо, сестра только недавно пришла.

– Ты только что пришла, да, Даш?

– Я сегодня вообще не выходила. Господи, а шубу-то ты где порвала? – ахнула сестра.

– В меня стреляли. Из травматики.

– Что?!

– Угу. На кладбище. Поставь чайник, пить хочу.

– Что ты на кладбище делала?

– Тетку эту новую ждала, Веру.

– Сегодня только четверг. Она, наверное, завтра придет. У деда день рождения в субботу, зачем ты сегодня поперлась?

– На всякий случай, – вздохнула Тоня. – Поставь чайник.

– Сейчас, – Даша продолжала исследовать проплешины на шубе и произнесла с сомнением: – Попробуй отреставрировать.

– Не хочу, – потрясла головой Тоня. – Лучше совсем без шубы, чем в штопаной. Черт, я ее всего второй год ношу. И денег на новую нет.

– Хочешь, я тебе одолжу?

– Не надо, спасибо. Придумаю что-нибудь.

– У тебя совсем денег нет?

– Я их одолжила. Соседке.

– С завтрашнего дня потепление обещают, в пуховике можно походить. – Даша наконец прошла на кухню, включила чайник. – Выпить хочешь?

– Хочу, – мрачно кивнула Тоня.

– Чинзано?

– Сойдет.

– Ну рассказывай, – Даша достала рюмки, наполнила.

– Да нечего рассказывать, – Тоня попробовала напиток. – Вкусно. Я там болталась от могилы до входа, закоченела совсем, а потом какой-то гад в меня выстрелил. Вот и весь рассказ.

– С какой стати кому-то в тебя стрелять?

– Самой интересно.

– Тоня! – ахнула сестра. – А вдруг кто-нибудь на бабулино наследство претендует?

– Ты в своем уме? – поразилась Тоня. – Кто на него может претендовать? Есть твои родители и мои и мы с тобой. Других-то наследников нет.

– Знаешь, жизнь иногда подбрасывает такие сюрпризы… У деда могли быть внебрачные дети, – додумалась наконец Дарья.

– Ну хватит вздор молоть! – всерьез разозлилась Тоня. – Он сто лет как умер, а теперь внебрачное дите объявилось. Ты точно от своих клиенток шизой заразилась.

– Ты зря ехидничаешь. В жизни такие чудеса случаются, нарочно не придумаешь. Бабулина квартира знаешь сколько стоит? Из-за нее нас всех угробить могут.

– Кончай. И так тошно, ходить теперь не в чем, а ты лезешь со своей дурью.

– Давай денег одолжу.

– Не надо.

– Ты кому-нибудь говорила, что пойдешь на кладбище?

– Никому я не говорила, – Тоня допила чинзано, поставила рюмку на стол. – Отморозок какой-то развлекался. Ну его, Даш, давай еще о чем-нибудь поговорим. Бабуля завещание на нас с тобой написала.

– Знаю, – Даша заварила чай, бросив в заварку какие-то травки. – Правильно сделала. У родителей все есть, а нам с тобой жить надо.

– Мы и так живем.

– Мы живем плохо, – тоном учительницы первого класса объявила Дарья. – Мы живем недостойно.

Спорить Тоне было лень. По телу разлилось приятное тепло, голова слегка затяжелела, потянуло в сон, и она не сразу услышала, как заливается телефон в сумке.

Ответить на звонок Тоня не успела, но телефон тут же зазвонил снова, и незнакомый женский голос произнес:

– Здравствуйте, это Ирина, мы с вами встретились у Галины Сергеевны. Извините меня, пожалуйста, я жалею, что так с вами разговаривала. Я бы хотела встретиться, если вы не против.

Опешившая Тоня была, конечно, не против, выслушала адрес и пообещала сейчас же приехать.

– Кто это? – приплясывала рядом любопытная Даша. – Кто это, а?

– Племянница дедовой подружки.

– У него была подружка?

– Выходит, что была, – проворчала Тоня.

– Любовница? – ахнула Даша.

– Не знаю. Не думаю.

– Слушай, давай вместе поедем. Ой, я же не могу, у меня клиентка через час. А откуда ты знаешь эту племянницу?

– Через Галину Сергеевну, бабушкину соседку. Ладно, Даша, я пошла, я тебе потом все расскажу, – пообещала Тоня, одеваясь.

Узнать, почему кто-то назвал деда мерзавцем, было любопытно и немного страшно.

В электричке народу почти не было. Ася села у окна, задумалась.

В то, что ее могут посадить за какие-то фотки, она, конечно, не верила, а вот развода боялась больше всего на свете, почти с первого дня замужества. Сначала боялась, что свадьба не состоится, а потом – что Митя ее бросит. И получалось, что счастливой не была в жизни ни одной минуты, если уж совсем далекого детства не считать. Довольной была, это точно, а счастливой – никогда.

Когда еще замуж не вышла, не с чего было быть счастливой, ведь жила почти в нищете и безо всяких перспектив. А потом, с Митькой уже, каждую минуту опасалась, что счастье может в любую минуту кончиться, тоже радости мало.

Вообще-то, когда Митя был рядом, она особо не опасалась, видела, что никуда он от нее не стремится и с работы направляется прямиком домой. За прожитые годы она много раз за ним следила, приезжала к концу рабочего дня и ждала, как дура, прогуливалась по тротуару, пока не замечала наконец любимого мужа. Тогда неслась к метро и еле успевала добраться до дома, как он являлся.