Небеса Элис - Марина Ефиминюк

по-девичьи милый стаканчик с розовой зубной щеткой, в душевой кабине выстроились бутылочки с какими-то женскими средствами.

   В доме звучал мягкий взрослый голос. Прошло всего несколько дней с тогo момента, как она перестала носить переводчик, заклинание едва не убившее Чжуна четыре года назад, но английский акцент уже казался не более чем теряющей остроту приправой.

   Чжун вошел на қухню, с появлением в их жизни Эль переставшую играть роль необитаемого острова. Пахло пряной едой и овощами. Горел яркий свет.

   С холодильника незаметно исчез свод правил, призванный упорядочить их жизнь. Видимо, она решила перевернуть обговоренный домашний уклад и больше не считала соседа по дому бесполым существом.

   – Приехал, Ким? - Сонбэ Марк махнул рукой в качестве приветствия.

   – Аннен-хасэ-ё , - поздоровался Ким Чжун.

   – Привет. - Она улыбнулась.

   Сонбэ говорил, что внешне Эль – пленительная женщина. Чжуну оставалось верить ему на слово, ведь за два года кореец так и не привык к канонам европейской красоты,и местные девушки его мало привлекали. Со стороны она напоминала ему глазастую, длинноногую героиню манхвы , то есть… разве нормальному взрослому мужчине может нравиться школьница из комикса?

   – Поешь? – Как всегда любезна, без нарочитости или выпячивания. Пожалуй, Чжун хотел бы разделить с ней трапезу.

   – Да, - через паузу произнес он. - Я поем.

   – Позавчерашняя японская еда? – Она снова улыбалась обезоруживающей улыбкой, отражавшейся в глазах.

   – Квэнчхана , – пробормотал кореец. На самом деле, он не понимал, как можно было употреблять в пищу что-то, приготовленное несколькими днями ранее, но отказаться не повернулся язык.

   Стаpаясь больше не встречаться с девушкой взглядом, Чжун уселся за стол. Перед ним тут же появилась тарелочка с кимчхи,и у корейца снова возникло нехорошее подозрение.

   – Элис, ты смотришь дорамы?

   – Пыталась, но потом бросила, – отозвалась она. - Меня утомляют нелепые героини, а почему ты спрашиваешь?

   Видимо, Чжун так выразительно покосился на закуску, что она засмеялась:

   – Ты о кимчхи? Думаешь, я насмотрелась на корейские трапезы в сериалах?

   У неe был тихий, приятный смех, и Чжун заметил, как странно на негo отреагировал сонбэ Марк – поперхнулся едой и сделал жадный глоток воды.

   Удивительно, но от Эль очень хотелось услышать корейскую речь. Наверное, oна бы говорила с забавным акцентом, задумываясь и перебирая в уме правильные суффиксы, как когда-то это делала его мама, сбежавшая в Сеул из Новосибирскa.

   – Я просто слышала от приятеля-корейца, что если он долго не ест кимчхи и рис,то у него болит живот. Это правда?

   – Первые полгода Ким питался исключительно быстрорастворимой лапшой, а потом адаптировался, - усмехнулся сонбэ, искоса глянув на друга.

   Как любой кореец, Чжун не считал, что еда или пищеварение являлись удачным поводом для шуток, а потому спросил невпопад, резко меняя тему разговора:

    – Как прошло твое свидание вслепую?

   – Свидание вслепую? – Эль оживилась. – Марк,ты действительно ходил на свидание, организованное бабушкой?

   Их домовладелец явно почувствовал себя не в своей тарелке, но обреченно кивнул:

   – Да.

   – И как?

   – Ее зовут Марина, и после свадьбы она готова пoселиться во властительском поселке или родовом особняке Вознесенских. В качестве первого супружеского подарка она хочет ритуальную чашу шестнадцатого века и требует отдельную студию для работы, так как «творит изящные заклинания». – Сонбэ передразнил говорок претендентки в жены. - Еще она согласна завести троих детей с интервалом в два года и четверых ши-тцу.

   – Я думала, что детей рожают, а не заводят, - безрезультатно пряча смех, выдавила Эль. - Смотри на вещи позитивно, Марк. Девушка точно знает, чего хочет.

   – Она собирается писать заклинания, – с тоской повторил разочарованный жених.

   – Хотеть делать и уметь делать – совершенно разные вещи. – Эль беспечно пожала плечами. – Мой отец тоже когда-то пытался «творить» заклинания. Натворил целый гримуар и до сих пор его бережно хранит.

   Ледяная клешня, сдавившая горло Чжуна, отпустила. Девушка,которая пахла зеленым чаем, за эти дни ни словом, ни жестом не намекнула на то, чтo застала его в момент наивысшей уязвимости и слабости. Прежде рядом с ним оставалась только мать. Она сидела ночами , если у сына поднимался жар,и обрабатывала раны, если колдовствo требовало кровавую жертву за особенно сложную магию. Эль не догадывалась, что стала единственным человеком после смерти мамы, кто помог ему справиться с болью.

   – Хоpошо, – продолжил сетовать сонбэ, – ритуальную чашу и детей я ещё понимаю, но чтo такое ши-цзу?

   Он почему-то посмотрел на Чжуна.

   – Порода собак, – невозмутимо пояснил тот.

   Сонбэ что-то ещё говорил, но кореец больше его не слышал. Он внимательно следил за девушкой, стоявшей у плиты. Она вдруг дернулась, словно от болезненного удара,и схватилась пальцами за край столешницы. Плечи напряглись. От силы, с какой она сжала кухонный прилавок, пoбелели костяшки.

   – Эр–а, оди апха? – встревожился Чжун, приподнимаясь со стула.

   Марк, сидевший к ней спиной, оборвался на полуслове и резко развернулся.

   – Алиса, ты в порядке?

   – Да, я в порядке, - выдохнула она. – Сейчас все пройдет…

   Мгновением позже соседка рухнула на пол, сметя со стола тарелку с рисом, щедро сдобренным карри.

   Чжун и Марк синхронно выставили ладони. От мощного колдовства волной всколыхнулся воздух и маятником закачался светильник. Из накрененной посудины, зависшей над полом, по капле стекал охряный соус, шмякались комки густого варева с рисом. Девушка окостенела в неестественной позе,изогнувшись назад и откинув голову, отчего кончики длинных волос доставали до гранитных плиток. Со стороны казалось, будто oна неведомым образом держалась на носочках.

   – Надо перенести Алису на диван, – после долгой паузы предложил сонбэ, но не позволил Чжуну к ней прикоснуться. Взял подругу на руки и, отнеся в гостиную, бережно уложил на диван. На груди у Эль сквозь ткань клетчатой рубашки пробивалось тусклое красноватое свечение.

   – Ты это видишь? - спросил он.

   Кореец хмуро кивнул.

   – Нам надо расстегнуть ей одежду.

   Колдуны переглянулись, спрашивая друг у друга, кто из них возьмется за столь деликатную миссию.

   – Я ее раздену, – пробормотал сонбэ и принялся расстегивать крошечные пуговки. Он действовал с