Древний человек и океан - Тур Хейердал

В конце концов, как было в Мексике и Перу, белый бородатый священный правитель покидает Юкатан. Бринтон пишет:

«Он собрал вождей и изложил им свои законы. В свои преемники он выбрал среди них члена древнего состоятельного рода Кукумов. После чего, как говорят некоторые, он направился на запад, в Мексику или некую другую область на закате».

Человек, направившийся с Юкатана на запад, неизбежно должен был очутиться в области цендалей, в лесах Табаско и Чиапаса в Мексике. Цендальская легенда, посвященная культурному герою Вотану, пришедшему со стороны Юкатана, была записана со слов представителя этого племени на его родном языке. Ссылаясь на эту рукопись, Бринтон сообщает:

«Трудно назвать другой героический миф, который дал бы повод для таких фантастических догадок, как миф о Вотане… В некие давние времена Вотан пришел откуда-то с востока. Он был послан всевышним, чтобы разделить между разными народами землю, на которой они обитали, и даровать каждому народу свой язык. Землю, откуда он явился, называли просто уалум уотан — страна Вотана. Его проповедь была обращена прежде всего к цендалям. До его прихода они были невежественными варварами, не знавшими постоянной обители. Он собрал их в селения, научил возделывать маис и хлопчатник, изобрел иероглифические знаки, которые они стали вырезать на стенах своих храмов. Говорят также, что он написал этими знаками свою собственную историю. Он ввел гражданские законы, которыми они руководствовались, научил их надлежащим религиозным ритуалам… Именно ему они приписывали создание их календаря».

Его же почитали градостроителем и основателем Паленке, известного своими большими каменными пирамидами, две из которых, подобно древнеегипетским, содержали погребения. Цендальский текст продолжает:

«По одной версии, Вотан привел с собой, по другой — за ним последовали с его родины некие сопровождающие или подчиненные, называемые в мифе цекиль, то есть одетые в юбку, потому что они носили длинные свободные халаты. Они помогали ему распространять цивилизацию… Когда наконец пришло время ему уходить, он удалился не через долину смерти, как надлежит всем смертным, а через пещеру проник в преисподнюю и обрел путь к „корню небес“» Словами об уходе в преисподнюю люди Чиапаса завершают свое повествование о Вотане. Однако с высокогорного плато Чиапаса нам достаточно спуститься не в преисподнюю, а на приморские низменности, населенные народом соке, где вновь появляется Вотан, но теперь уже под именем Кондоя. Бринтон пишет:

«Соке, чья мифология нам, к сожалению, очень мало известна, были соседями цендалей и постоянно сообщались с ними. Древняя мифология этих племен известна нам лишь фрагментами, однако сохранились легенды, из которых видно, что они тоже разделяли столь распространенную среди их соседей веру в милостивого бога, насаждавшего культуру. Миф повествует, что их праотец, он же верховный бог, вышел из пещеры на высокой горе в их стране, чтобы править ими и наставлять их… Они не верили, что он умер; по их версии, после некоторого времени он вместе со своими служителями и пленниками, которые несли ярко сверкающее золото, удалился в пещеру и запечатал вход в нее не для того, чтобы там оставаться, а чтобы явиться вновь в какой-то иной части мира и облагодетельствовать таким же образом другие народы. Имя — или одно из имен — этого благодетеля — Кондой…»

К югу от майя, цендалей и соке жили гватемальские киче, чья культура в своих истоках родственна культуре майя. Предания киче сохранились для потомства в списке с их народной книги «Пополь-Вух». Из этого источника видим, что киче хорошо знали «странника», который явно не однажды проходил по их землям. Известный в Гватемале под разными именами, одно из них — Гукумац, он просвещал и цивилизовал аборигенов этой страны, учил их развивать собственную цивилизацию. Бринтон заключает: «Однако, как было с Виракочей, Кецалкоатлем и другими героями этого ряда, местные жители не очень почтительно относились к нему, и, разгневанный такой неблагодарностью, он покинул их навсегда, чтобы искать более благородный народ» (Brinton, 1882[43]).

Итак, испанцы слышали одно и то же предание о белых бородатых переносчиках культуры по всей Центральной Америке, от мексиканских гор на юге до горных плато Перу и Боливии, — другими словами, всюду, где им встречались величественные руины забытой цивилизации. Однако многие современные комментаторы, привыкшие путешествовать поездом, на автомашинах и самолетах, не могут себе представить, чтобы некий «странник» мог покрыть такие огромные расстояния в доколумбовы времена. Они забывают, что средневековые испанцы тоже не располагали ни поездами, ни автомашинами, ни самолетами. Тем не менее за каких-нибудь два десятилетия после первой высадки в Мексике сравнительно небольшие отряды испанцев исследовали территорию Нового Света от Атлантического до Тихого океана, от Канзаса до Аргентины. В рамках того же периода Кабеса де Вака с тремя товарищами, после кораблекрушения у берегов Флориды, безоружный, босой, почти голый, восемь лет (1528–1536) пробирался через неизведанные болота, пустыни и горы от одного индейского племени к другому, пересек материк и в районе Калифорнийского залива вышел к только что основанным испанским поселениям. В пределах тех же двух десятилетий Орельяна, отплыв из Испании, пересек Панамский перешеек, поднялся на Анды с тихоокеанской стороны, прошел к истокам Амазонки и спустился по реке через весь континент к месту ее впадения в Атлантический океан, после чего вернулся на родину. Допускать, что немногочисленные группы испанцев могли совершить такие переходы по горам и лесам, и в то же время отрицать, что основателям доколумбовых империй было под силу одолеть те же леса и горы за 200 лет или 2 тысячелетия, — значит сильно недооценивать возможности последних. Это не вяжется с тезисом о единообразии людского поведения.

Многие годы предпринимаются отчаянные усилия объяснить кажущееся парадоксальным присутствие одетых в длинные халаты белых бородатых мужей в преданиях смуглых, безбородых, не знавших подобной одежды индейцев на всем пути от Мексики до Перу. Бринтон и другие предполагали, что пышные бороды и широкие халаты, возможно, служат естественному для солнцепоклонников аллегорическому изображению бога Солнца в ореоле лучей. Высказывались также догадки, что на самом деле перед нами не доколумбовы предания, что они возникли под влиянием прихода испанцев.

Оба этих предположения отражают присущую европейцам недооценку интеллекта дороживших своей историей носителей передовой цивилизации по ту сторону Атлантики и необоснованное убеждение, будто никто, с виду похожий на нас, не мог раньше нас достичь Америки. Достаточно напомнить, что рассказы о древних пришельцах, похожих на испанцев, передавались испанским путешественникам не только устно, они вошли уже в письменную историю Нового Света, как подчеркивал правитель ацтеков в обращенной к Кортесу приветственной речи. С развитием современной археологии утверждения индейцев исторической поры подтвердились: в погребениях и древних храмах найдены чрезвычайно реалистичные скульптуры и цветные изображения, многие из которых созданы не только до прибытия испанцев, но и задолго до возникновения культуры ацтеков и инков. Облик ранних пришельцев ярко передан в реалистическом искусстве ольмеков, мочика и других народов — основателей различных цивилизаций от Мексики до Перу. Пренебрегать этими древними свидетельствами, подтверждающими устную и письменную историю людей, принимавших испанцев, так же неправомерно, как заявлять, будто высокий рост доинкских мумий мог объясняться избирательным бальзамированием, европеоидная форма черепа — деформацией в младенчестве, рыжеватые и желтые волосы с европейским сечением — посмертными изменениями.