Мировая жила - Дмитрий Парсиев

он оставил сразу и благоразумно решил для начала прощупать Васю, прочитать его как бойца.

Он поднял к лицу руки, сжатые в кулаки, и запрыгал упруго, с подскоками и отскоками, раздергивая внимание, изыскивая брешь в обороне, чтоб пробить кулачный удар или череду ударов. Ну а Вася научился читать намерение не хуже нифрильного прибора, не сближаясь и не отступая, он лишь слегка смещался так, что противник, ставший теперь очень осторожным, никак не мог его выцелить на верный удар.

Тогда капрал решил сменить подход, а заодно и стойку. Ноги расставил шире, руки опустил ниже. Теперь он явно вознамерился подключить ноги. Вася только диву давался. Как если бы капрала кто-то сначала учил драться одними руками, причем так, будто ни подсечек, ни захватов не существует. А потом кто-то отдельно обучал его бить ногами, но тоже в очень жестких и ограниченных рамках.

И пока капрал пытался «прочитать и прощупать» Васю, Вася успел прочитать и прощупать его самого и даже припомнил, что на Старшей Сестре бойцов, как правило, так и обучают: ударную технику руками ставит боксер, удары ногами ставит какой-нибудь каратист, а переходу в партер обучает борец. И потому на ринге боец переключается из одной техники в другую так, как его запрограммировал каждый наставник по отдельности, будто по щелчку волшебного тумблера.

Сам Вася постигал науку рукопашки, наблюдая за деревенскими мужиками, которые про правила бокса слыхом не слыхивали, о технике бокса понятия не имели ни малейшего. И руководствовались тем простым правилом, что, если перед тобою ворог, то любые средства против него хороши. Если кулачный удар не прошел, так он легко переходит в захват, ломок или тычок, хоть даже и пальцем в глаз.

Вася перешел в нападение, когда увлекшийся капрал малость подохамел и о собственной защите думать перестал. Навесил плюху слева, тот успел прикрыться и смягчить удар. Впрочем, Вася на первый удар особо и не рассчитывал, следуя естественно-присущей телу скрутке-раскрутке навесил плюху справа. Капрала потрясло, но при такой крепкой челюсти к сожалению, недостаточно.

Будь Вася боксером, он попытался бы разорвать дистанцию, дабы получить разгонное расстояние для еще одной пары ударов, но Вася боксером не был. Раз уж левая зацепилась противнику за рукав, а правая как-то в «само-собойном» ключе ухватилась за ворот, Вася получил достаточно плеча и опоры, чтобы потянуть, крутануть и развернуть, и итогом, зайти капралу за спину.

Капрал еще не понимал по незнанию, что кабы хотел Вася его убить, то ему следовало считать себя мертвым. На его счастье, убивать Вася не собирался. Так, прихватил пальцами за горло, обозначая давление на кадык, но бугай и тут не понял. Подался всем телом вперед, не иначе, стремясь высвободиться из захвата, а на деле сам себя бы и прикончил, недоумок.

Вася лишь в последний миг успел сомкнутые на кадыке пальцы разжать. Правда, еще успел напоследок подсечь и толкнуть в спину. Капрал с разгону в самый раз в борт грузовика макушкой и впечатался. Однако этим его не вырубило. На ногах устоял, распрямился, развернулся, и хоть с башки его разбитой хлестала кровища, он попер буром на Васю, а Вася подумал с затаенной тревогой: «да что ж тебя, морока нифрильная, все-таки убить придется?»

- Отставить неуставную драку! – раздался властный окрик, и Вася выдохнул с облегчением. Командор Тихий объявился незаметно, оправдав свое прозвище. Бугай-капрал вдруг одним мигом стал незаметным и невзрачным, как это хорошо умеют трусоватые пакостники. Но Тихий на него и не смотрел, Тихий смотрел на Васю, - Тебе было приказано сидеть в грузовике!

Вася тут же понял, что многочасовое сидение все-таки было еще одной проверкой, и оправдываться теперь бессмысленно, проверку он провалил. Зато рядом с Васей встал тут же неугомонный Аким, этому болтуну только повод дай.

- Разрешите пояснить командор Тихий, - Аким даже каблуками щелкнул, изображая служебное рвение, и не дождавшись разрешения продолжил, - Этот капрал оскользнувшись ударился макушкой об грузовик, а потому с ним случилось временное помутнение рассудка, и он слегка перепутал грузовик с… экхэм… с отхожим местом.

Капрал от такого наглого вранья разинул рот и даже забыл про заливающую голову кровь. А командор Тихий, видевший и слышавший из укромного места все, что здесь происходило с самого начала, наглостью Акима впечатлился не меньше, а потому произнести смог только одно:

- Ты что несешь, боец?

Хитрец Аким только этого вопроса и ждал.

- Воля ваша, командор, но мы никак не могли допустить, чтобы вверенное нам с Васей передвижное средство кто-то обсикивал, пусть даже и во временном помутнении, - Аким даже глаза выпучил, пытаясь показать, как сильно он старался не допустить вандализма в отношении грузовика, - Меня вот и Вася спросил, с чего, значит, этот капрал все твердит об одном, а я ж не глухой, я так сразу и сказал, что видимо он писать хочет… тут вон народу сколько, любой подтвердит, что так оно и было!

Командор Тихий находчивость Акима оценил и удержаться не смог, усмехнулся. Как скрытый свидетель, он и сам мог это подтвердить. Действительно был вопрос, был такой ответ. И вроде все действующие лица понимали, что врет Аким на хрустальном глазу, но чтоб уличить его во лжи, придется признаться, что командор все видел, а значит и представление было устроено по прямому его приказу.

- Всем разойтись, - негромко приказал Тихий, и окружающая толпа, включая окровавленного капрала, разбежалась как тараканы на свету. Вася и Аким понимали, что к ним последние слова не относились, остались стоять по стойке «смирно».

- Теперь, вы, двое. Если вам дан приказ сидеть, вы должны сидеть, даже если этот грузовик под вами загорится. Ясно?

- Так точно.

Тихий заложил руки за спину и в задумчивости покачивался с носка на пятку, не иначе решал, что с ними делать, однако думал недолго:

- Идите в столовую, там накормят. Через пятнадцать минут быть на плацу на построении первого взвода. Вопросы?

- Никак нет, - как обычно за обоих ответил Аким.

Пока уплетали в столовке сытный обед аж из трех блюд Вася помалкивал, но как только дошло дело до компота, он, отхлебнув хороший глоток, не удержался:

- Все-таки перегнул ты, Акима, насчет помутнения рассудка и прочего. Слишком уж очевидна вся эта нелепица.

- Да я, Вась, теперь и сам это вижу. Извини, но ничего лучше придумать не смог.

- Ну, ты, Акима, себя только не кори. Наплел ты ловко, попробуй еще докажи,