Первый встречный - Марина Анатольевна Кистяева

звенит – мысль, что что-то не так… И не находится объяснению этому процессу.

Аля шумно вздохнула в подушку.

Мягкая… Хм… У бабушки подушки не такие. Более жесткие, набитые пером. И сколько Аля ни пыталась их заменить, привозя ортопедические, Антонина Васильевна их принципиально игнорила и раздавала соседкам.

Подушка была не бабушкина. Сто процентов.

И голова… Что с головой? Почему такая тяжелая? От двух бокалов вина похмелья не бывает.

И еще…

Тяжелая рука придавила попу Али. Ощутимо так.

Девушка распахнула глаза.

Все! Она не спит! Товарищи, руку убираем, трезвость сознания возвращаем!

Ничего подобного не происходило.

– Спи, Аль… Рано еще…

Спать?!...

Голос Никиты Безфамильного она узнает среди десятка других голосов! Или даже сотен.

Аля, не делая резких движений – ну, а вдруг! – повернула голову на звук. Она не могла видеть себя, но глаза у нее распахивались по мере движений.

Рядом на соседней подушке спокойно покоилась голова Никиты. Сам он, соответственно, тоже. Просто голова оказалась в опасной близости от ее.

Секунда...

Вторая…

Третья…

Ничего. Мозг отказывался с ней сотрудничать.

Память тоже.

Зато тело ошпарило кипятком.

Аля завозилась, попыталась даже встать.

Тщетно.

Во-первых, не позволила все так же рука.

Во-вторых, тело Али тоже решило сегодня с утречка отыграться на ней.

– Ты чего егозишь? Спи, сказал.

– Ники-ит, – позвала она шепотом.

Тот даже глаз не открыл. Лишь рукой зашевелил, очертив ягодичные округлости Али.

– Никит! – более требовательно позвала она, легко толкнув мужчину в плечо. Обнаженное! Ну да. Естественно, обнаженное! Не будет же спать молодой мужчина в пижаме! Главный вопрос – что прикрывает сползшее на поясницу одеяло.

Как Аля оказалась с Никитой под одним – совсем другой вопрос. До него очередь еще не дошла.

Мужчина наигранно шумно вздохнул и открыл глаза.

– Что?

– Что?! – прошипела она. – Мы с тобой в одной кровати!

– Я в курсе, Аль. – Он поморщился. – Не шуми, пожалуйста.

Она сразу притихла.

Мало ли…

– Я не шумлю. Я… Я в шоке! Почему мы вместе? Как… как так получилось? Не смей снова закрывать глаза!

– Я спать хочу.

– Не смей, я сказала!

Она-то проснулась! Причем поразительно быстро! Да и как тут не проснешься, когда лежишь в постели с чужим мужиком?!

Хорошо-хорошо, пусть не совсем с чужим. Но лежишь все-таки.

Аля на такое не подписывалась точно.

Или подписывалась?

Господи…

Она ничего не помнила из вчерашнего.

Что произошло-то, в конце концов?

Аля покосилось себе на плечо. Уф-ф… Сорочка на ней. Уже не все так плохо, как могло показаться.

Не голая она. А трусы?.. Она их не чувствует на себе!

Аля, стараясь особо не суетится, дотронулась до бедер.

На месте!

То есть ее не тронули?

Тогда откуда, черт побери, возникло разочарование в груди? Она совсем кукухой поехала?

– Ты очень шумная с утра. Ты в курсе, Аль?

Вместо того чтобы открыть глаза и хоть что-то прояснить, Никита самым наглым и беспардонным образом поймал ее за талию и потянул к себе. Аля задохнулась от возмущения. Он ошалел?

– Я шумная? – прошипела она, не на шутку заводясь. – А ты в корень охреневший!

Давно пора было перейти на ругательства, точнее, на великий и могучий. Его никто не может заигнорить!

Не проигнорировал и Никита. Тоже не остался в долгу.

– С этого момента поподробнее.

Он сел, послав ей недобрый взгляд, от которого Аля внезапно стушевалась. Она же не накрашена! С взлохмаченными волосами! И, кажется, еще и с похмелья… А значит, выглядит черт-те как.

И вроде бы ее не должен интересовать вопрос собственной внешности. Но интересует! Еще как!

Тем более сейчас, когда Никита навис над ней и она оказалась в менее выигрышной позиции.

Он тоже выглядел заспанным. Да еще и брови нахмурил, выражая степень недовольства происходящим!

Странно другое.

Сейчас, когда схлынула легкая паника, окончательно прошла сонливость, осознание того, что она находится в одной постели с Никитой, нашло отклик в теле. Вон оно! Снова! То самое «тело предательски откликнулось»… Через этот «книжный синдром» Аля с Никитой уже проходила. И что?.. Так будет каждый раз!

Она протестует…

Наверное…

– А что подробнее, – скрывая навалившуюся неловкость, пробормотала Аля, вспомнив, что лучшая защита – нападение. – Это я хочу знать подробности, как оказалась тут! И вообще! Слезь с меня!

– Я на тебя еще и не залезал!

– Да неужели! – фыркнула Аля, выставляя руки вперед, останавливая их совсем рядом с грудью Никиты. Такой… сексуально-волосатой, что невольно подушечки пальцев начинало покалывать. – А что тогда все это значит?

На дне потемневших глаз зажегся предостерегающий огонек, не суливший ничего хорошего. Но когда ее подобное останавливало?

– Ты сама прилегла рядом. Такой ответ устроит?

Прилегла? Она?

О господи!

– Не! Не устроит! А ну-ка, дай мне встать!

Она все же уперлась ладонями в мужскую грудь.

И почему, черт побери, она такая теплая?

Сдвинуть Никиту оказалось сложнее, чем предполагалось на первый взгляд.

– И куда ты собралась в таком виде? Ладно, хер с ним, вчера разгуливала по огородам, сверкая сиськами, и сейчас будешь? Ничего, что в соседней комнате спят Герман со Стасом?

Аля открыла рот, чтобы спросить, что не так с ее видом.

Потом вспомнила.

Изумительная по своей фактуре льняная сорочка пусть и была еще надета на ней, но Але отлично было известно, насколько та просвечивает! При определенных условиях она на самом деле выглядела едва ли не пошло. При других – сексуально, подчеркивая плавные очертания тела.

Каким образом эта сорочка оказалась в чемодане – большой вопрос.

Слова Никиты насторожили.

Значит, в доме они не одни.

В голове проступили образы других мужчин… Почему-то на крыше.

– Значит, ты мне дашь свою футболку, – как можно строже сказала Аля.

Никита медленно усмехнулся.

– А если не дам?

– Жадный, что ли?

– Может, хочу на тебя полуголенькую еще раз посмотреть?

– Никит, хорош прикалываться! Я ничего не помню про вчерашнюю ночь, а ты забавляешься!

– Совсем ничего?

– Говорю же, ничего!

– И то, что было между нами?

Этого вопроса Аля опасалась больше всего.

Одно дело – признаться мужику, что у тебя малость отшибло память и ты не помнишь, что чудила вчера. И другое – сказать, что амнезия распространяется и на него.

Почему она вчера не осталась дома? Почему не легла спать? Какой черт дернул ее открыть