Преданный друг - Юлия Леру

и смуглый красивый парень в голубой рубашке, в котором я с трудом узнала возмужавшего Николу Жереха. — Стоит на улице и ждет, пока, видите ли, ее сопроводят! Ну Зиновьева! Ну ты даешь! Садись!

Сашка отодвинул для меня стул между собой и Жерехом.

— Давай штрафную ей, Мил! Полную наливай, полную!

И, видимо, сочтя, что свою миссию джентльмена выполнил, Сашка упал на стул рядом с Эмилией и потянулся, чтобы поцеловать ее в губы.

Мне никогда не везло с алкоголем, а после того, что случилось на выпускном, я его возненавидела, так что приходилось выкручиваться. На деловых ужинах и корпоративах, куда мы ходили вместе с Лавриком, я могла провести с одним бокалом шампанского весь вечер, но здесь была водка и Сашка, который, едва я поставила почти нетронутую рюмку на стол, ухватил меня за локоть:

— Э, не, Зиновьева, так не пойдет. Давай до дна.

Так что под его внимательным взглядом я осушила рюмку до дна…

— Вот! Наш человек!

…и выплюнула водку в бокал лимонада, которым должна была якобы запить. К счастью, Сашка был поглощен Эмилией, а Никола, хоть и наблюдал за мной, но ничем меня не выдал. Даже спустя некоторое время сделал вид, что подливает мне лимонад.

Я дождалась следующего тоста и, тушуясь, произнесла поздравление и подарила Эмилии флакон духов, купленный еще полгода назад, но так и стоящий у меня на полке нераспечатанным.

— Он же стоит сколько, Ник! Я же сказала, что подарок не надо! — смутилась и обрадовалась она.

— Главное, чтобы тебе такой запах нравился, — сказала я неловко, отдавая духи и открытку. — Не все любят горькие.

— Простите за опоздание! — донесся до меня знакомый женский голос, и мы с Эмилией одновременно повернули головы, когда к столу подошла пара.

Я знала девушку. Это была Наиля Хайсанова из татарской параллельки, симпатичная, с длинной густой гривой блестящих черных волос и фигурой, о которой теперь, после родов, мне не стоило даже и мечтать. Облегающее красное шелковое платье смотрелось на ней просто шикарно, и я вдруг как-то сразу почувствовала себя глупо в своем свободном голубом жаккарде, хоть и был он от «ДольчеГаббана».

Не потому что я вдруг вспомнила о том, что после рождения Олежки стала на два размера больше.

А потому что рядом с этой прекрасной девушкой стоял Егор, и они так потрясающе смотрелись вместе.

Я медленно опустилась на стул и сжала руки на коленях, стараясь не слушать его голос, пока они обменивались с Эмилией и гостями приветствиями. От пришедшей пары меня отделили Никола и подружка Эмилии Леся, Сашка взялся за роль тамады снова, и вот уже Наиля прочитала со своей открытки поздравление и тоже что-то Эмилии подарила от них двоих.

— Ну нормально! — пыхтел Лапшин рядом со мной, пока я изо всех сил разделяла восторг именинницы от чего-то в красивой упаковке. — То есть я один, как дурак, приперся без подарка!.. Так, давайте третью за любовь — и не чокаясь!

Я не знала, что Егор и Эмилия общались настолько близко, но завязавшийся за столом разговор быстро все объяснил. Бабушка Эмилии страдала от астмы и частенько обращалась к Егору, чтобы он сделал ей укол. Могла бы в скорую звонить, конечно, но Егор жил через стенку, и бабушке достаточно было постучать, когда начинался приступ, чтобы он пришел.

— Так твоя бабушка переехала? — удивленно спросила я. — Я не знала.

— Нет, Ника, — ответил мне за Эмилию Егор, и голос его звучал предельно вежливо. — Это я переехал от родителей и теперь живу отдельно.

При этих словах Наиля чуть улыбнулась, глядя прямо мне в глаза. Я все поняла.

Мне нужно было уйти сразу; высказать все Эмилии, которая поступила нечестно и не сказала мне, что сюда придет Егор, и уйти, но я не могла. Все сидела, ковырялась в салате, чувствовала взгляды Наили, которая, как и вся деревня тогда, была в курсе нашей большой любви и бесславного ее конца и навернякаприглядывалаза мной, чтобы я не сказала или не сделала ничего лишнего…

Я была так благодарна Николе, который потащил меня танцевать.

— Не знала, что ли, что он придет? — спросил он, когда Наиля в паре с Егором скользнули мимо нас по заполненному танцполу.

Я молча помотала головой.

— Ну понятно, Мазуриной, как обычно, драмы не хватает. — Он нахмурился. — Домой пойдешь со мной? Я минут через пятнадцать слиняю. Могу проводить, правда, только пешком.

— Да, — сказала я с благодарностью в голосе. — Пойду. Если тебе не трудно.

— Не трудно… Ох, Зиновьева, голову я бы тебе оторвал, если б ты моей женой была, — заявил Никола неожиданно и сжал мою руку так, что стало больно. — Двум мужикам мозги пудришь, на всю деревню «Большую стирку» устроила… И не хлопай глазами. Думаешь, никто ничего не знает?

— О чем не знает? — растерялась я.

— Да о том, что ты к Князю опять возвращаешься, — сказал он, дернув головой. — Ковальчуку только зачем мозг любила, непонятно. У него девушка вон только-только появилась после тебя…

— О чем ты? — перебила я, останавливаясь и выдергивая из его хватки руку. — Я не возвращаюсь к Лаврику! Я никогда к нему не вернусь!

Я сказала это слишком громко и сразу же поняла: танцующие, стоящие у барной стойки и просто проходящие мимо уставились на нас, и в глазах Эмилии, переводящей взгляд с меня на Жереха и обратно, были жалость и злорадство. Что же до Егора… я не сумела заставить себя на него посмотреть. Я оттолкнула Николу и, спотыкаясь, почти побежала к выходу.

Зачем я пошла сюда, зачем я согласилась, с чего вдруг я стала считать Эмилию своей верной подружкой? Она ведь знала, что Егор придет не один. И знала, что Жерех никогда особо не церемонится и говорит все, что думает, особенно, если пьян.

Почему, почему она мне не сказала?

Я сбежала с крыльца в прохладную ночь и бросилась к летнему кафе сбоку от «Ромео» — столикам и скамейкам, стоящим под деревянными крышами, — спугнула парочку явно несовершеннолетних, передававших друг другу зажженную сигарету, завернула за угол, спугнув еще одну парочку, и остановилась там, тяжело дыша и с трудом сдерживая всхлипы.

— Ника!

Я отвернулась к стене и закрыла лицо руками, чтобы не видеть его, ноонменя все равно увидел, и я услышала, как приближаются шаги.

— Ника, что он тебе сказал?

— Зачем ты пошел за мной? — почти выкрикнула я сквозь прижатые к лицу пальцы. — Тебя девушка ждет, к ней и возвращайся!..

Но Егор уже разворачивал меня к себе, и