История злодейки - Марина Орлова

— Ты ничего не знаешь, дрянь! Не твоего ума, в каких мы с ним отношениях. Твоя задача лишь выполнять мои приказы! — прорычал он, отчего я дернулась и опустила взгляд, чтобы скрыть собственную злость. — Но, чтобы у тебя было больше стимула, — протянул он значимо, с видом великодушным и царственным. — Взамен я могу дать тебе то, чего ты желаешь, — посмотрел он мне в лицо снисходительно.

С губ рвался вопрос «Ваша голова на блюде?», но такой вольности я себе позволить не могла. Ублюдок смог меня заинтересовать. Нет, не перспективами — уже просто тем, что решил впервые со мной торговаться. Обычно он решал вопрос радикальнее — натравливал Демьяна и получал все, чего желал.

— Что же это? — осторожно поинтересовалась я, с подозрением разглядывая надменное и холеное лицо аристократа.

— Твоя свобода, — маняще улыбнулся он, а после добавил то, отчего я забыла, как дышать: — В твоем Мире.»

— То, как развлекалась с королем в поле, как я посмотрю, ты в этот список не включаешь? — растянул Демьян губы в пакостной улыбке. От голоса мага я вздрогнула и вновь внимательно посмотрела в его лицо, которое всегда неуловимо, какими-то хищными чертами заставляло напрягаться. — Приятные ассоциации? — прищурился он с заговорщицким видом.

— Тебе ни все ли равно? — бесстрастно отозвалась я, не в силах даже злиться в полной мере. — Мне казалось, вам только в радость, если я соблазню Костаса.

— Мне-то вообще плевать, — пожал он плечами. — Просто было интересно посмотреть, как ты справишься с твоей задумкой, относительно дружбы с королем. Дружба, видимо, не задалась? — вздернул он бровь и коротко засмеялся, но я видела напряжение в его взгляде, который он не сводил с меня. И в глазах его веселья не было. Только разочарование. Вероятно, как в ученице и за разрушенные надежды на гордость.

— Я переоценила его преданность к Ванессе, — покаялась я. Как бы мы не относились с Демьяном друг к другу, я всегда знала, что могу с ним поделиться своими неудачами, и он поможет: выслушает, поязвит, поругает, но всегда предложит решение, или укажет на ошибку.

— Скорее, ты недооценивала себя, — вполне добродушно усмехнулся он, оттолкнулся от столбика постели, к которому был закреплен тяжелый балдахин, и приблизился к кушетке, на которой я безрезультатно пыталась согреться. — Твоя внешность слишком яркая. Как для короля, так и для всего этого Мира. Себастьян пытался слепить из тебя совершенную женщину, и он это получил, — с намеком на участие, скривил Ян губы, пройдясь по моему лицу взглядом. А я… я понимала, что это не комплимент. Не от Яна. Он всегда говорит только по делу, и всегда голую правду, насколько бы сладкой или болезненной она не казалась. Вот и теперь, Ян просто указывал мне на мою ошибку, которую он, наверняка, предусмотрел уже тогда, когда я только заговорила с ним о возможности не соблазнять Костаса. Он знал, что ничего не получится, но позволил. Даже убедил дать мне шанс хозяина… Зачем? Посмотреть, как я вновь оступлюсь? Как после буду выкручиваться, или вновь желал преподать урок в своей извращенной манере?

Я смотрела в мужское худощавое лицо с хищными чертами и пыталась отгадать, что происходит в его голове. Но это было бессмысленно, потому я лишь грустно улыбнулась и кивнула, отвернувшись от мужчины.

— Ты прав. Я вновь ошиблась, как и всегда… — вздохнула я тяжело и сместилась на кушетке, поднимая ноги и обнимая колени, но теплее не становилось.

— Что теперь думаешь делать с этим? — задал он вопрос. И я точно знала, что не из вежливости или праздного любопытства. Он вновь оценивал меня.

А я устала. Потому просто пожала плечами и покачала головой. Спрашивать или просить помочь — не видела смысла. Он никогда прямо не говорил, как поступать. Он всегда тонко, искусно подводил меня к разгадке, наводящими вопросами, ироничными высказываниями. И сейчас я была не готова к очередной словесной пикировке.

— Ты из-за этого такая убитая? Давненько я не видел тебя в таком подавленном состоянии, — задумчиво произнес он. — Что тебе сказал Себастьян? — резко спросил он, а я вздрогнула и испуганно расширила глаза. Ян молча ожидал ответа, спокойно разглядывая меня, а я судорожно сглотнула и покачала головой.

— Как обычно: угрожал, брызгал слюной и ненавистью, — нервно пожала я плечами, понимая, как жалко это звучит. Это понимал и Ян, но против обыкновения смолчал. И это, внезапно заставило меня признаться: — Я ненавижу свою жизнь. Я устала от нее.

— Ну, кому сейчас легко? — усмехнулся маг, пожав плечами и, как и я, посмотрел в горящий камин. И за его небрежностью, за таящимся напряжением в глазах, я заметила большее. То, что он так тщательно скрывал — его собственную усталость. Усталость человека… существа, которому все опостылело. Даже больше, чем мне.

— Расскажи мне, почему ты выбрал меня? — решилась я задать вопрос, чем привлекла к себе внимание.

На меня посмотрели в легком недоумении, а я исправилась:

— Я поняла, что никогда не интересовалась, почему вообще так произошло, и что случилось с настоящей Викторией? Как так получилось, что мне пришлось занять ее место?

— Если помнишь, ты стала лишь последней. До тебя были еще девять попыток, — с намеком на мрачное ехидство произнес он, но у меня мороз по коже прошелся.

— Девять? — вдруг опомнилась я. — Почему девять? Я помню десять гробов, — нахмурилась я.

— Десятый принадлежал Виктории. Настоящей, — не отрывая от меня гипнотического взгляда, ответил Ян спокойно.

— Так, она жива? — просипела я внезапно упавшим голосом, в полном неверии.

— Лишь тело, — безразлично пожал он плечами. — И то, ненадолго. Я не смогу долго поддерживать ее жизнеспособность.

Он посмотрел в мое потрясенное лицо, тяжело вздохнул и сжалился:

— В возрасте пятнадцати лет принцесса осталась сиротой. Она уже вошла в подходящий возраст, чтобы править самостоятельно, потому про опекунство и регентство не было и речи. Но, это многих не устраивало, — мрачно улыбнулся он с видом, словно рассказывал мне страшилку на ночь. Наверное, так и было… — На то было много, в том числе и объективных, причин. Ее воспитывали не для правления, а чтобы удачно выдать замуж. Оказавшись на троне, девчонка оказалась полностью потерянной и в ужасе от той кипы дел, что на нее вывалилось, не дав даже погоревать спокойно. Но даже с этим она могла бы справиться, если бы приложила усилия. Но принцесса имела порок — была наивна и донельзя доброй девушкой. Ее обожали, ей поклонялись, ею восхищались. С самого раннего детства ее растили в любви и обожании, отчего девушка выросла светлой, доброй, но совершенно неготовой к жестокой реальности, с которой ей пришлось так внезапно столкнуться.

Ян говорил и внимательно смотрел на меня, а у меня складывалось ощущение, что он описывает мою историю. Задрожала лишь сильнее. Но после наши жизни с Викторией стали отличаться.

— Находясь в горе от потери любимых родителей, она совсем потерялась от государственных дел, в которых практически не смыслила. Обязанности и министры давили на нее сильнее и сильнее, в то время, как ей хотелось лишь пожалеть себя. И тут, как рыцарь в сияющих доспехах, появляется друг семьи, который предложил свою помощь. С благодарностью и надеждой, Виктория приняла ее. С огромным облегчением, она наблюдала, как старый друг, практически родственник, словно играючи, как по волшебству, разгребает завалы, давая ей необходимую свободу. Как после оказалось… мнимую. Еще больше их объединяло то, что они оба потеряли тех, кого любили: она — родителей, он — единственную дочь и жену. Как говорится — встретились два одиночества. Девушке нравилось то, что за нее вновь все решают, словно она опять под опекой родителей, и Виктория вновь вздохнула свободнее, с искренней теплотой и благодарностью проникаясь к «рыцарю» безграничным доверием. Ей вновь казалось, что все вошло на круги своя, как было при ее родителях, которые только баловали ее, давая вдоволь наслаждаться придворной жизнью. За его «бескорыстную» помощь, она не скупилась и всячески благодарила доброго спасителя, и вскоре он вошел в совет министров. Вот только девушка сделала большую оплошность и не задумалась, что мир куда сложнее, и у каждого поступка есть своя корысть, пусть и неявная. Но точно не в таких вещах, когда на кону стоит власть, за которую она имела глупость не держаться. Если бы она почаще задумывалась, что сказок не бывает, смотрела бы внимательнее, что и кому подписывает, можно было бы многого избежать. В то время, как она танцевала на балах, кружила голову аристократам и гостям королевства своей красотой, «рыцарь» умело управлял королевством и плел свою паутину. Вскоре, совет министров выбрал его безоговорочным лидером и его голос стал цениться куда выше голоса законной королевы, которая и носа своего не показывала на решениях государственных вопросов. Потому, когда он решил, что пора выдавать королеву, которая на самом деле все еще была юной и глупой принцессой, замуж, весь совет поддержал его идею. Все, кроме самой королевы, которую и слушать никто не стал.