Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков

Однако процесс «демократизации» и на этом не закончился. Более того, 9 августа 1920 г. Собрание впервые отказалось от идеи продолжения вооруженного противостояния с советской властью. Была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости прекращения гражданской войны. Впервые было сказано о возможности объединения Дальнего Востока на основе слияния Забайкалья с Приморьем. От Главкома потребовали обеспечить «широкие демократические свободы населения», «разработать закон о введении в крае политических, гражданских свобод». Это касалось отмены цензуры, снятию ограничений на деятельность общественно-политических организаций. Но на этот раз Главком отказался идти на уступки, объясняя это осложнением положения на фронте: «отмену существующих ограничений о свободе слова, печати, собраний и союзов считаю несвоевременной и несоответствующей настоящему моменту, в особенности в связи с перегруппировкой войск». Семенов заявил о необходимости переезда («ввиду приближения фронта») Краевого Собрания из Читы на станцию Борзя, ближе к маньчжурской границе.

Правомерно считать, что столь быстрая эволюция власти в Забайкалье происходила под влиянием столь же быстрых внешних изменений. С февраля 1920 г. во Владивостоке власть перешла к Приморской Областной Земской управе во главе с эсером А. С. Медведевым. Должности управляющих отделами в правительстве Приморья заняли представители социалистических партий, а Экономический Совет возглавил большевик П. М. Никифоров. В апреле 1920 г. Никифоров возглавил правительство (Совет управляющих ведомствами). 20 июня во Владивостоке начало работу Народное Собрание, созванное на основе избирательного закона во Всероссийское Учредительное Собрание 1917 г. (всеобщие, прямые, равные, тайные выборы на пропорциональной основе, с участием политических партий). Из партийных фракций в нем были представлены: кадеты и «цензовики» – 25 человек, энесы и эсеры – 15 человек, левые эсеры и коммунисты – 21 человек и свыше ста «беспартийных» крестьян.

Владивостокское Собрание сразу же стало «примером для подражания» многим сторонникам «демократизации режима» в Забайкалье. По оценке бывшего управляющего отделом финансов Областного Правительства Урала, кадета Л. А. Кроля, в борьбе за национальные интересы России, против чрезмерно агрессивных намерений Японии, во Владивостокской Земской Управе смогли объединиться большевики и «цензовики». «Приморье становилось на демократический путь. Ставилась задача создать на Дальнем Востоке демократический буфер. Созывалось народное представительство – «Народное Собрание» – с обширными правами. Учитывалось, что при существовавших настроениях буржуазия имеет мало шансов на представительство, избираемое в городах по пропорциональной системе. Поэтому 10 депутатских мест предоставили выборным от торгово-промышленной палаты, уравновесив их 10 депутатами от профсоюзов. Приморье становилось на путь парламентаризма, с ответственным перед парламентом кабинетом»[965]. В это же время, 6 апреля 1920 г., на Учредительном съезде трудового населения Прибайкалья было провозглашено образование Дальневосточной Республики со столицей в Верхнеудинске.

Первоначально Семенов заявил о категорическом неприятии приморской «демократии». 24 мая 1920 г. им был опубликован приказ (№ 385-2), гласивший: «Образовавшееся во Владивостоке 30 января сего года т. н. Временное Правительство на Дальнем Востоке (Областная Земская Управа) захватило власть путем насилия и существовало до 4 апреля сего года совместно с представителями Советской России (имелись в виду большевики в составе правительства, которые тем не менее остались в правительстве и после выступления японских войск 4–5 апреля и даже усилили свои позиции во власти. – В.Ц.)». Далее шло перечисление обвинений владивостокского правительства в распродаже «принадлежащего Русскому народу имущества», «заключении концессионных договоров с иностранцами на эксплуатацию рыбных, горных и лесных богатств края» и «даже в территориальных уступках».

Провозглашая себя «законным преемником власти Верховного Правителя в пределах Восточной Окраины», «ответствуя за управляемый мною край перед всем народом России», Семенов объявлял «так называемое Временное правительство на Дальнем Востоке несуществующим, а «все сделки, заключенные т. н. Временным правительством на продажу Государственного имущества иностранцам, все договоры на горные, лесные и другие концессии, аренды и прочие акты, имеющие монопольный характер, и тем более заключающие в себе территориальные уступки, – недействительными». Семенов подчеркивал необходимость установления единой власти на всем Дальнем Востоке, но с центром не во Владивостоке или, тем более, в Верхнеудинске, а только в Чите. При этом следовало добиться передачи всей власти представителям Главкома и областное земство подчинить администрации. Приказ заканчивался указанием: «Для проведения принципа представительства законной власти на местах мною будет назначен Главный Начальник Края: Приморской, Сахалинской и Камчатской областей, а Приморской Областной Земской Управе, как учреждению, долженствующему стоять вне политики, предлагаю – для пользы общего дела и представительствуемого ею местного населения обратиться к исполнению своих прямых обязанностей». Официозные издания поспешили огласить, что «русский народ естественно подойдет к тому, что Д.В. окраина будет возглавлена великим народным вождем Атаманом Семеновым. Гастролирующее во Владивостоке Правительство не имеет под собой почвы и совершенно не связано никакими нитями с народом. Внезапно выросшее, оно так же внезапно погибнет»[966].

Однако распространить свою власть на Приморье Семенову не удалось. Напротив, ему приходилось считаться с забайкальской «демократической общественностью», не склонной к конфронтации с другими дальневосточными областями и требовавшей усиления роли представительных структур, а эволюция политического курса белого Забайкалья шла в сторону увеличения влияния и полномочий таковых.

Существенно ухудшило положение решение японских войск эвакуироваться из Забайкалья. Союзническая военная помощь, определенная в соответствии с соглашениями о поддержке Чехословацкого корпуса и т. н. Железнодорожным соглашением, фактически теряла свое изначальное предназначение. 7 февраля 1920 г., в день расстрела Колчака и Пепеляева, между Реввоенсоветом 5-й Красной армии и представителями чешского командования в с. Куйтун было заключено соглашение, согласно которому из России беспрепятственно эвакуировались все подразделения Чехословацкого корпуса, а также воинские части Румынии и Югославии. Месяцем ранее, 5 января 1920 г., генерал Грэвс получил предписание эвакуировать из России все американские войска (не позднее 1 апреля 1920 г.).

В ноте от 10 января 1920 г. уточнялось, что пребывание воинских частей САСШ диктовалось необходимостью «помощи чехословацким войскам» и «укреплением всяких стремлений к самоуправлению, в защите которых сами русские пожелали принять общесоюзническую помощь». Если первая задача считалась полностью выполненной, то в отношении «второй цели» повторялись, по существу, те же претензии к белой власти, которые высказывались еще в чешском «меморандуме» в ноябре 1919 г.: «Правительство САСШ… склонно думать, что дальнейшая военная помощь русским в борьбе за самоуправление в их теперешнем положении может создать еще большие осложнения и дать результаты, совершенно противоположные и препятствующие желаемому оздоровлению». В этих условиях полная эвакуация не только «иностранных военных сил», но и «железнодорожных экспертов» представлялась неизбежной.