Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем - Вячеслав Никонов

Станислав Станиславович Пестковский, работавший в Секретариате ЦК в Смольном, рассказывал, как в 4 часа пополудни, «в самый разгар записи во фракцию новоприбывших делегатов на съезд, ко мне прибежал Дзержинский с бумажкой в руках:

— Вас вместе с т. Лещинским предписывается занять главный телеграф. Вот мандат Военно-революционного комитета, которым вы назначаетесь комиссаром телеграфа.

На подмогу Пестковскому был направлен солдат-телеграфист Любович, хотя бы понимавший, как устроено ведомство. «Караул, во главе которого стоял какой-то прапорщик, увидев мандат Военно-революционного комитета, обещал оказать нам содействие… Около пяти часов в сопровождении начальника караула вошли в главный зал телеграфа, подошли к находящемуся там председателю союза почтово-телеграфных служащих г-ну Кингу (правый эсер) и объявили ему, что занимаем телеграф. Кинг заявил нам, что выставляет нас за дверь. Тогда тов. Любович вызвал двух кексгольмцев и поставил их около коммутатора. Среди женщин, служащих телеграфа, начался визг и переполох. Представители союза, посовещавшись между собой, пошли на компромисс: они согласились на то, чтобы «в зале сидел комиссар» при условии, если мы выведем солдат из зала. Мы согласились. Я засел на телеграфе, Любович ушел укреплять караул»[2794].

Наступательных действий со стороны правительства вечером было не много. Была предпринята повторная попытка все-таки выполнить приказ Керенского о закрытии большевистских газет. Багратуни выдели юнкеров на четырех машинах подполковнику Германовичу, чтобы тот положил конец «Рабочему Пути». Но команда Германовича недолго оставалась на свободе: прибывшие на место красноармейцы под руководством членов 2-го Выборгского районного Совета быстро ее обезоружили и доставили сначала в районный комиссариат, а затем и в Петропавловку[2795].

Группа милиционеров ворвалась в типографию, где печатался «Рабочий и Солдат». На следующий день «Рабочий Путь» расскажет: «В 6 ½ час. вечера 24 октября, в помещение типографии газеты «Копейка», явился инспектор милиции вместе с семью милиционерами. Наложив арест на газету «Рабочий и Солдат» и три прокламации Военно-революционного комитета, наряд тотчас же приступил к разбитию стереотипов. Ему удалось разбить только один стереотип. Рабочие, сплотившись вокруг своих представителей, вместе с двумя матросами немедленно отбили нагруженный газетами автомобиль. Среди милиционеров произошел раскол. Часть присоединилась к рабочим. В сопровождении отложившихся от Временного правительства милиционеров газета была благополучно доставлена в Смольный институт… Администрация «Копейки» передала управление типографией совету старост рабочих, а Военно-революционный комитет немедленно послал охрану из двух взводов Преображенского полка. Порядок более никем не нарушался»[2796].

Между тем Леонид Николаевич Старк с двенадцатью матросами взял под контроль Петроградское телеграфное агентство. «Речь» напишет: «В 9 часов вечера в помещение агентства явился редактор гельсингфорской большевистской газеты «Прибой» г. Старк, в сопровождении барышни и вооруженных матросов. Г. Старк заявил, что он назначен комиссаром Военно-революционного комитета, и потребовал, чтобы ему были представлены для просмотра все телеграфные сообщения Петроградского телеграфного агентства, сообщаемые циркулярно во все газеты. Г. Старк сел в одной из комнат агентства вместе с барышней за письменным столом, положив на стол два револьвера.

Директор Петроградского телеграфного агентства С. З. Раецкий заявил, что он подчинен Временному правительству, но считает своим долгом продолжать деятельность агентства, так как осведомление страны есть дело государственной важности. Поэтому он будет продолжать свою деятельность и, подчиняясь насилию, будет показывать все циркуляры агентства представителю Военно-революционного комитета. Комиссар Военно-революционного комитета просматривал решительно все сообщения агентства»[2797].

Милютин выполняет утреннее решение ЦК. Он явился с отрядом как комиссар ВРК в Особое присутствие по продовольствию и установил охрану продовольственных складов.

«Захватили вокзал Финляндской железной дороги и весь путь до Финляндской границы, — писал Подвойский. — Красная гвардия Московско-Нарвского района захватила вокзалы Балтийской и Варшавской железных дорог. Охтенцы, обуховцы, колпинцы сковали своей Красной гвардией цепь обороны революционного Петрограда на всем южном, западном и северо-западном секторе железнодорожных подходов к нему»[2798].

Пресса фиксировала: «В 9 часов вечера на Балтийский вокзал явился комиссар Военно-революционного комитета в форме прапорщика в сопровождении роты гв. Измайловского полка. Пройдя в кабинет коменданта станции, прапорщик объявил, что является сюда по поручению Военно-революционного комитета и принимает всю власть для наблюдения за порядком отправления поездов и следования пассажиров. Вслед за тем караулами был занят весь вокзал. Комиссар Военно-революционного комитета обходил все помещения, наблюдая в особенности за переговорами по телефонам. О происшедшем занятии вокзала было дано немедленно знать в штаб Петроградского военного округа и доведено до сведения Временного правительства, но… никаких мер к удалению представителя Военно-революционного комитета принято не было. Поезда отправляются в назначенное время»[2799].

Большевики помогли просаботировать приказы Верховного главнокомандующего о выступлении юнкерских училищ на защиту Зимнего дворца. Так, исполнявший должность начальника Павловского военного училища полковник Кулаков рапортовал: «Около 20–21 час. вечера 24 октября начальник училища генерал-майор Мельников отдал приказ училищу о выступлении на Дворцовую площадь. В то время, когда роты юнкеров собирались, к начальнику училища пришел председатель комитета сводной роты солдат училища старший унтер-офицер Ногач и заявил, что революционный комитет, создавшийся при сводной роте солдат, категорически заявляет, что ни один вооруженный юнкер из училища выпущен не будет, и также потребовал выдачи всех находящихся в ротах винтовок и боевых патронов в склад, под охрану солдат училища… К этому же времени к начальнику училища прибыли делегаты от химического батальона, поставившие его в известность, что батальон решил, соединившись со сводной ротой училища, воспрепятствовать выступлению училища»[2800].