Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русский героический эпос - Владимир Яковлевич Пропп

в доме самих Петровичей, они купцы (Григ. I, 125, 173). В одном случае пир заменен «беседой» у дьякона (Кир. II, 66). В одном случае они названы братьями Долгополыми, Лукой и Матвеем Петровичами (Онч. 3). Имена эти перенесены из других былин, но перенесение стало возможным потому, что к Петровичам вполне подходит прозвание Долгополых. Таким образом, в тех случаях, когда вообще упоминается о социальной принадлежности братьев, они связаны либо с боярством, либо с купечеством, либо с духовенством.

Решительно все ученые, писавшие об этой былине, утверждали, что братья хвастают добродетелями, благонравием сестры. Посмотрим, так ли это в действительности.

Есть у нас, у братьев, родна сестра,

Свет Наталья Збродовична;

Сидит она в высоком тереме,

Сидит заперта двумя дверями,

Она замкнута тремя ключами;

Ей красно солнышко не огреет

И буйны ветры не обвеют,

Ясный сокол мимо терема не пролетит,

На добром коне мимо молодец не проедет.

(Кир. II, 67)

Такова одна из форм хвастовства братьев в этой былине, форма весьма типичная и распространенная. Легко заметить, что о качествах самой девушки, о ее нравственных достоинствах или недостатках ни словом не упомянуто. В данном сюжете братья хвастают не добродетелями своей сестры, а тем, что она хорошо заперта.

Лобода правильно заметил, что мотив девушки, содержащейся в тереме, общеэпический. Число приводимых им примеров можно было бы значительно увеличить. Но чего Лобода не заметил, это совершенно реалистический характер заточения девушки в русской былине. Описание душевного состояния или переживаний не в стиле эпоса. Поэтому о чувствах самой девушки никогда ничего не говорится. Народ в этом и не нуждается, так как чувства эти для него ясны: девушка изображается как страдалица; она в своем тереме жестоко томится.

Слова братьев «на добром коне мимо молодец не проедет» содержат открытую насмешку над богатырями. Эта противобогатырская направленность их хвастовства бывает иногда выражена более резко.

Да сидит у мня сестрица родимая,

Как сидит она в высоком-то новом тереме.

Ай сидит она за многими за заморскими,

За заморскими сидит она за замочками,

Чтобы красно ей солнышко не запекло,

Чтобы буйные ветры да не завеяли,

Чтобы народ, люди добрые, не увидели,

Чтобы русские могучии ей богатыри,

Все дородны-то ей добры молодцы.

(Марк. 7)

Или:

А и добры молодцы-то они же не засмотрели,

А еще киевски богатыри не видывали.

(Крюк. I, 33; ср. Григ. I, 54, 81, 85, 118; Марк. 93)

Такова наиболее полная форма хвастовства – форма, которая часто подвергается сокращению. Певцы отбирают наиболее яркие, типичные и реалистические черты и отбрасывают сказочные. Так, оберегание девушки от солнечных лучей в отдельности не встречается и начинает из песни вообще выпадать. Зато прочно сохраняется заточение девушки под замком с ключами. В печорской былине она заперта

За семима-те стенами да городовыми,

За семима-ти дверьми да за железными,

За семима-те замками за немецкими.

(Онч. 3)

В белорусской песне:

Есть у нас сестрица

За тридевять замками,

За тремя сторожами.

(Шейн. Мат. I, № 526)

В современной записи от Марфы Крюковой девушка сидит

За дверьми за тяжелыми дубовыми,

А и за теми ли за караульщиками за строгими.

(Крюк. I, 33)

Наряду с упоминанием замков, стен, дубовых дверей, сторожей встречается упоминание о том, что Елену никто не видел.

Есть как у нас дома родна сестра,

Да родна сестра Олена Петровична,

Да никто то ей не знает, не ведает.

(Григ. I, 81)

Все эти случаи показывают, что сидение девушки в хоромах отнюдь не добровольное. Она не затворница, которая избегает девичьих игр и хороводов. Такой она изображается не в былине, а в балладе, записанной в Москве:

У нас сестра хороша,

Голубушка пригожа;

На улицу не ходит,

В хороводы не играет,

В окошечко не смотрит,

Бела лица не кажéт.

(Кир. II, 64, Москва)

Однако такое затворничество вовсе не представляется идеалом с точки зрения народа, слагающего хороводные и игровые песни. Оно идеал с точки зрения церкви, духовенства, монашества, запрещающего эти песни и игры. Таким образом, в лице Елены выводится не нравственный идеал девушки с точки зрения морали господствующего класса, а героиня-страдалица, внушающая слушателю сочувствие к ее печальной судьбе.

В некоторых случаях братья хвастают красотой своей сестры (Григ. I, 104) или ее умом:

У нас Оленушка есть умная,

У нас Петровна есть разумная.

(Григ. I, 72, 97, 100, 125, 173)

Впрочем, под словом «умная» не следует понимать ум в собственном смысле слова. «Умная», с точки зрения братьев, означает «послушная», выражает покорность, безропотное подчинение воле братьев.

Картина хвастовства братьев, в каких бы разновидностях мы ее ни рассматривали, обнаруживает полное единство, постоянство и устойчивость. Хвастовство это рисует нам картину насильственного заключения девушки.

На этом пиру находится Алеша. Он слышит хвастовство братьев. Это хвастовство его задевает и возмущает, и Алеша со свойственной ему решительностью, горячностью и насмешливостью сразу вступает в борьбу с братьями и становится на защиту девушки. Как богатырь, Алеша не может остаться равнодушным к словам братьев, содержащим насмешку над богатырями. В печорской былине после хвастовства братьев говорится:

А уцюло тут ведь ухо богатырское,

А завидело око да молодецкое.

(Онч. 3)

Это значит, что слова братьев задевают Алешу именно как богатыря. Эти слова ему «пришли за беду», «за великую обиду показалися». Богатырская честь требует, чтобы насмешка над богатырями не осталась неотсмеянной.

Но есть и другая причина, почему Алеша не может молчать. Несмотря ни на какие замки, на решетки и сторожей, Алеша уже давно знает Елену и видится с ней. Как ему удается обойти сторожей и проникать к ней – об этом песня умалчивает, но в этом народ, несомненно, усматривает своего рода молодечество. Елена – его будущая жена, но он не может идти прямым путем и просить ее руки, так как ее оберегают от богатырей и, по-видимому, в будущем назначают в жены кому-нибудь из здесь присутствующих