Наш грешный сентябрь - Джулия Тард

- Не хочу тратить патроны.

- И это говорит оружейный барон Грозного? – алкоголь уже начал делать своё дело, растекаясь по её венам приятной слабостью.

- Человек не умеющий считать деньги никогда не станет богатым, Лягушонок. Ни-ког-да, - снова назвал он Еву Лягушонком, заливая её густым румянцем. - Ну а ты? Какого Шайтана твоя мать связалась с этим уродом?

 - Влюбилась, - пожала плечами, растирая слегка онемевшие плечи.

- Влюбилась? Ты это серьёзно?

- Думаешь, таких как он невозможно полюбить? Хотел, чтобы я рассказала печальную историю, как он взял её силой и удерживал против воли, насилуя по первому желанию? Нет. Они жили как любая нормальная семья.

- И как же так получилось, что даже на такую кастрюлю как Гаджиев нашлась подходящая крышка? – искренне поинтересовался Асманов.

Казалось, что чем больше говорит Ева, тем сильнее вводит его в недоумение. Она, словно рассказывала ему о совершенно чужом, нереальном мире, частью которого он никогда бы не смог стать.

- Они познакомились, когда мама играла на фортепиано в ресторане его друга. Вернее уже после этого, когда дядя Заман нанял её выступить на каком-то своём мероприятии. Они повстречались около полугода, прежде чем узаконили свои отношения и стали жить вместе. Мне тогда было пятнадцать.

- Пятнадцать? – приподнял он брови, осматривая Еву, словно они встретились всего несколько минут назад. Осматривая ни просто как девчонку, а как самую настоящую женщину, заставляя смущенно заёрзать на кресле. – Тогда понятно, почему Гаджиев решил сделать тебя женой Аббаса.

- Вот только меня спросить забыли. Не знаю, зачем дядя Заман так поступил.  Возможно, хотел обеспечить меня безбедным будущим и… - проглотила последнее слово, понимая, что ещё немного и уже не сможет контролировать собственный язык. 

- И? – сощурился Асманов, настаивая на продолжении. – Готовым мужем?

«Защитой» - пронеслось в опьяневшем разуме. Но пускать Саида так далеко Ева не собиралась:

- Наверное.

- И ты не придумала ничего умнее, чем убежать от него? И на что ты вообще рассчитывала, тягая тряпку в очередной рыгаловке? – разочаровано приподнял брови, явно не считаю Еву адекватной. – Единственное что ждало тебя здесь без покровителя, так это продажа задницы ради выживания. Уж прости дорогуша, но мне даже представить сложно, какой мусор должен быть у тебя в голове, чтобы поступить настолько безрассудно.

- Мы можем долго говорить на эту тему,  но я всё равно не думаю, что ты меня поймёшь.

- Согласен, - вытерев губы, отбросив на стол накрахмаленную салфетку, он подозвал официанта. – Я собираюсь тебя трахать, а не разводить ненужную болтовню.

Ева

Она стояла напротив огромного панорамного окна, стараясь не думать ни о чем кроме играющих в лунном свете волн.

Вдох – выдох и ничего больше.

Еву трясло в горячей лихорадке, теряя такой нужный сейчас кислород…

Казалось, стены сдвигаются, стараясь зажать её в своих крепких  каменных тисках, не позволяя вырваться наружу. Приходилось обнимать себя за плечи, раз за разом царапая обнаженную кожу чтобы не потерять сознание.

Что с ней происходит? Она на самом деле его боится или просто заставляет себя бояться? Заставляет дрожать в ожидании их близости, потому что так нужно. Потому что только так её совесть и позволяет быть рядом с этим мужчиной, принимая его ласку? Позволяет выпустить на свободу своё внутреннее животное и хотеть этой близости ничуть не меньше чем и он сам?

Нужно расслабиться.

Позволить алкоголю и мужскому магнетизму вести себя в нужном направлении и не думать ни о чём постороннем.

«Плохая. Очень плохая девочка Ева» - шепчет подсознание, когда Саид подходит настолько близко, что ей спину обжигает его жаром, заставляя предательски распахнуть губы.

Тело немеет, требуя прикосновений и грубости.

Грубости, которая ей совершенно не свойственна…

Требует избавиться от платья и дышать раскалённой кожей…

Требует того, что ещё секунду назад могло показаться ей настоящей дикостью…

Саид прижимается к ней каменным корпусом и начинает накручивать на палец тонкую лямку, царапая гусиную кожу. Его дыхание путается в её волосах, оседая на коже влажной испариной.

Напряженный орган по-хозяйски давит в поясницу, и тело мгновенно откликается, пуская по венам волну истомы. Стягивает соски и пульсирует в низу живота, лишая любой попытке к сопротивлению, когда её платье растекается по полу шифоновой лужицей.

- Маленькая Ева… - будто сам не понимая что делает, рычит ей в шею Саид, прихватывая кожу губам.

Он хочет её и не нужно быть ясновидящей, чтобы почувствовать то немыслимое возбуждение, которое проникает в её тело вместе с тяжелым мужским дыханием

Огромные руки шарят по телу, оставляя после себя пылающие вмятины. Вдавливая кожу на бёдрах… Ягодицах и животе, предательски подкашивая колени.

- Повернись ко мне, - слава богу, приказал Асманов, прежде чем заметил её шрамы.

Он стоял близко. Практически вплотную, упираясь в стекло напряженной рукой. Странно как оно ещё не затрещало, выдерживая такое давление. Как не заскулило под его огромной пятернёй, когда тот навис над Евой, будто каменный гигант.

- Сегодня я сдерживаться не буду, - поднял он свободную руку, фиксируя подбородок так, чтобы она не смогла пошевелиться, и вместе с рваным дыханием в неё проникал его запах. Дорогой, вальяжный и с лёгким привкусом океана.  – Будешь податливой, и всё закончится хорошо, в противном случае порву к чёртовой матери. Это понятно?

- Понятно, - да и что вообще она могла сказать?

Попросить быть поласковее? Ну так Асманов и так, фактически, подарил ей первый раз. Спал с ней не так как самому хотелось, а только для того чтобы распечатать для следующего раза.

- Умница, - переместился он на губы, поглаживая и сминая их большим пальцем.

Казалось, его штормит. Глаза с поволокой, словно у тяжелобольного, впивались в уголки приоткрытого рта. Изучали его очертания.

Ева испуганно охнула, когда Асманов по-хозяйски сжал волосы на затылке, запрокидывая голову. И практически сразу проглотила свой стон, когда мужчина впился в неё поцелуем.

Он целовал Еву жестко и напористо, трахая языком без возможности перевести дыхание. Вжимал её в холодное стекло, недовольно рыча и прикусывая губы, посасывая болезненные отметины.

- Я хочу чтобы ты поласкала себя, малышка, - наконец-то оторвался он неё Асманов, позволяя дышать.

Сейчас, когда его надсадный голос обволакивал Еву, будто чёрный бархат, она впервые почувствовала себя безумно пьяной. Одурманенной и потерянной.