Тринадцать - Ава Хоуп

уставившись на него, интересуюсь я.

Папа вскидывает брови вверх, а мама коротко смеется и выдает:

— Скотт, вспомни себя в восемнадцать.

— Помню. Именно поэтому повторяю еще раз. О. Де. Ты. Ми!

Теперь мама уже заливается хохотом, и папа присоединяется к ней.

— Джен, прекрати. Я вообще-то пытаюсь спасти тебя от участи стать бабушкой в тридцать восемь.

Я бросаю приборы на тарелку и закрываю лицо руками.

Господи.

— Лучше бы мы рассматривали мои детские фотографии.

Остин, сидящий рядом, запрокидывает голову и смеется.

— Кстати, тыковка, у нас ведь есть для тебя подарок! — восклицает мама и встает из-за стола. Она бежит к окну, на подоконнике которого лежит красная коробка с большим золотым бантом.

— Что там? — спрашиваю я, когда мама протягивает ее мне.

— Откроешь сегодня вечером, ладно?

— Почему?

— Остин объяснит, — многозначительно говорит мой отец.

Поворачиваюсь к Остину и улыбаюсь, встретившись с его хитрыми глазами. И когда они с моим отцом успели так спеться?

Глава 23

Остин.

Из динамиков моего автомобиля звучит песня Jonathan Roy — Keeping Me Alive. Шумный Манчестер остался позади, и сейчас за окном быстро проносятся деревья, на ветках которых уже распустились первые листочки. В них отражаются розоватые лучи уходящего за горизонт солнца. Правой рукой я держу руль, пока левой упираюсь в подлокотник и сжимаю ладонь Оливии. Боковым зрением вижу, что Лив не сводит с меня взгляда, видимо, пытаясь, силой мысли заставить меня открыть рот, потому что я до сих пор не сдался и не рассказал ей, куда везу ее. Она вкладывает в этот взгляд всю свою душу, если она у нее, конечно, есть. Хотя, о чем это я, у рыжих же нет души, да?

— Мышонок, кто ты: Джин Грей82 или Девушка Сатурна83?

— Джин Грей, — не раздумывая, отвечает она.

Она знает, кто это? Это приятно удивляет меня.

— Потому что она тоже рыжая?

— Потому что я больше люблю Марвел.

Я тоже.

— И кто тебе там больше всего нравится?

— Профессор Ксавьер84.

Вскидываю бровью.

— В самом деле?

— Конечно, нет, — она усмехается и смотрит на меня так, словно я совсем безмозглый.

— А кто тогда?

— Тор85.

Закатываю глаза.

— Ну, конечно.

— Конечно.

— Потому что он накаченный?

— Потому что он накаченный.

Я запрокидываю голову и громко смеюсь. Она присоединяется ко мне и тоже начинает хохотать.

— А тебе?

— Ммм. Женщина-кошка.

Лив морщится.

— Что? — делаю вид, что не понимаю ее реакции. — Этот ее латексный костюм заводит.

— Ты же шутишь?

— Конечно, да, — начинаю громко смеяться, и Оливия стукает меня кулаком в плечо.

— Ты невыносим! — визжит она, когда я начинаю ее щекотать.

Какая же она маленькая. И красивая. До безумия красивая. Даже когда делает вид, что злится, вот прям как сейчас. Все равно красивая. Наверное, самая красивая из всех, кого я когда-либо встречал. Не могу оторвать от нее взгляда, но приходится смотреть на дорогу.

Мы едем уже три часа. Но уже примерно через пятнадцать минут мы, наконец, доберемся до пункта назначения. Я хотел свозить Лив в находящуюся в часе езды от Манчестера маленькую деревушку Хоэрт, родину сестер Бронте, чтобы прогуляться по тем самым знаменитым местам, которые описываются в «Грозовом Перевале», «Джен Эйр» и других их романах. Но пришлось все переиграть, когда отец Ливи сказал мне, что они нашли для нее одно из первых изданий романа «Гордость и Предубеждение». Я прошерстил весь интернет и спланировал поездку туда, где жила Джейн Остин, в деревню Чоутен. Мы остановимся в том самом доме, где она написала свои самые известные романы: «Гордость и предубеждение», «Чувство и чувствительность», «Эмма». Несколько лет назад часть этого дома стала музеем, где сейчас как раз проходит выставка ее личных вещей, а также там находится первое издание «Эммы» из коллекции самой королевы. Другая часть здания переоборудована в гостевой дом, где мы и переночуем.

— Куда мы едем? — интересуется Лив, прерывая поток моих мыслей.

— Ты уже спрашивала.

— И ты не ответил. Так что я спрашиваю еще раз.

— Попытка не пытка?

— Остин!

— Детка, наберись немного терпения.

— Я набралась, но запас уже иссяк!

Усмехаюсь.

— Мы почти приехали.

— Куда?

— Мышонок, ну потерпи еще чуть-чуть.

— Сколько?

— Минут пятнадцать.

Оливия шумно выдыхает, и я снова издаю смешок.

— Ничего смешного, — она демонстративно дует губы и смотрит на меня таким взглядом, будто щеночек, молящий о косточке.

— Ладно, я скажу. Мы едем.. — не успеваю договорить, потому что Лив своей маленькой ладонью закрывает мне рот.

— Нет! Даже не думай! — вопит она. — Ты же говорил, футболисты никогда не отступают! Так что молчи!

Она убирает руку, и я начинаю громко смеяться. Оливия смеется вместе со мной, и ее звонкий смех приводит меня в восторг. Сумасшедшая девчонка.

— Боже, Лив. Я люблю тебя, — усмехаюсь я и замираю, когда осознаю, что только что произнес.

Я и в самом деле только что это сказал?

Вслух?

Прям реально взял и сказал?

Боже, я сошел с ума.

Разговариваю сам с собой.

Пусть и в своей голове.

Как так?

Да и ладно.

Но… признаться ей в любви, сидя в машине?

В этом романтики столько же, сколько в том, чтобы отвести девушку на первое свидание в ресторан быстрого питания.

Господи.

Между нами повисает неловкое молчание. Лив замирает и открывает от удивления рот. Ее изумительные глаза цвета изумруда сияют и полностью окутывают меня, поглощая все мысли, как ядовитый плющ. Я теряюсь в них, и не хочу искать выход. Хочу пропасть. Вместе с ней.

Не так я хотел признаться ей в любви… не то, чтобы я думал о том, как сделаю это. Честно говоря, я даже не задумывался, что чувствую к ней. Но, наверное, я и в самом деле ее люблю. Когда она рядом, мне всегда хочется улыбаться, как влюбленному дураку. От каждого ее прикосновения я выпадаю из реальности. А ее поцелуи, такие нежные и сладкие, едва не заставляют меня рассыпаться на множество атомов. Рядом с ней я забываю обо всем: о проблемах, сомнениях и прошлом. Когда мы вместе, то все, что я могу видеть перед собой, — Лив.

Я не думал, что наша маленькая сделка приведет нас к этому. Приведет к тому, что я полюблю ее… И тут я вдруг осознаю, что Оливия посчитает меня ничем не лучше своего бывшего, который не мог быть романтичным. Ведь я сказал ей, что люблю, сидя в машине!

Господи!

— Черт, Лив, — съезжаю на обочину и останавливаю «Ягуар». Набираю полные легкие