Млечная пуля - Ч.С.В.

на повышение подавал, — опять влезла полицейская. — Статистика для него главное. Все пугал нас увольнением.

— Скажешь о приключениях несравненного следователя инспектору? — спросил Глеб у полицейской.

— Конечно, — кивнула она. — Устала терпеть этого придурка... Напыщенный индюк, мешающий работать... Его нам по распределению перекинули... Зря...

— Ясно, — вздохнул Глеб. — Нам понадобилось несколько минут, чтобы узнать тебя, Мерзяев, поближе. Доверия никакого...

— Сама не верю, что Провозьев способен на такое. Даже улики косвенные. Призадумалась, когда стало известно, что убийц двое. — Она ухмыльнулась Мерзяеву: — Наш доблестный защитник закона с Ишольской весь день на телефоне сидел. Трясся. Узнал, что в преступлении замешан снайпер. Попытался вызвать Провозьева, но вы ему помешали. Всегда везло, а тут промах.

— Ишольская виновата, но не он сам, — рассмеялся Арсений. — Лень сгубила. Съездить и узнать от Якова подробности? Зачем? Лучше найти дурачка, который будет только кивать, а он записывать.

Мерзяев, казалось, осознавал, что в безвыходной ситуации. Глаза бегали со столпившийся сотрудников на серьезного Глеба и воинственно-настроенного Арсения.

— Мужики, — промямлил он. — Мы же свои. Признаю, что несостыковки имеются. Но Провозьев убил! И точка!

— Я верю своей логике. Ты думаешь, что мне нужно услышать мнение жены Провозьева? Окружающие иногда видят больше, чем знает о себе подозреваемый. Он постоянно на виду.

— Значит, их было трое. Они в сговоре? Свалили на него и туточки...

— Нет, — спокойно парировал Глеб. — Раз твоей костяной извилине удалось выбить из Провозьева любые признания, то почему он не выдал своих сообщников? Пользуясь твоими методами, то он обязан рассказать на допросе даже о первых минутах жизни после рождения... Не сработало? Предполагаемые сообщники с радостью бы от него избавились. В разведку с ним не пойти... Выдаст всех... Понимаешь меня, неандерталец?

— Он стрелял... Пусть даже не из «Нагана»...

— Я устал с тобой спорить и тратить свое время, — устало протянул Глеб. — Откуда у Провозьева коллекционный пистолет за большие деньги, а? Допустим, что он тоже замешан. Но какой от него толк? Перевести фокус на того, кто не умеет держать язык за зубами? Ты серьезно? Убийцы тщательно спланировали преступление. Замели свои следы, пусть и оставили улики. Первый выстрел совершил снайпер с крыши...

— Ну...

— Заткнись. И слушай меня. — Глеб сверкнул глазами. — И последнее, что я хочу сообщить твоей пустой башке. Если брать в оборот твою версию событий, то и здесь неувязка. Кто даст в руки невротика пистолет с единственным патроном? Кто, а? Если Провозьев промажет? В этом пистолете нет магазина. Он однозарядный. Стоит замешкаться, и Лида с радостью превратит нападавшего в решето. Накануне Провозьев был пьян. Бармен подтвердил. Ты бы мог, Мерзяев, вступить в перестрелку с хорошим полицейским после шести бутылок пива? Лида любила подолгу засиживаться в тире. Это очередной факт. Пусть была мерзкой и самодовольной. Но не стоило ее недооценивать.

Мерзяев скорчил жалобную гримасу и, словно рыба, открывал рот, стараясь что-то сказать.

— Пойдем, Арсений, — сказал Глеб, не обращая внимания на следователя. — Нам пора.

— Угу, — кивнул напарник, бросив на Мерзяева уничижительный взгляд. — Согласен.

— Представление окончено, гниды! Возвращайтесь к работе! — истерично выкрикнул Мерзяев под аккомпанемент ропота коллег.

***

Следующий день. Глеб сидел в своем кабинете. Арсений еще не пришел. Стеклянные стены наводили тоску и чувство опустошенности. Ничего не скроется от глаз вошедшего в отдел. Словно аквариум, мешающий работать и размышлять над этим запутанным делом.

Прошлую ночь Глебу снились кошмары. Разум вступал в настоящую конфронтацию с чувством вины. Вдруг Провозьев и вправду виновен? Зачем он раньше времени отпустил того, кто мог знать больше?

Но рациональность в такой гнетущей атмосфере людского беспорядка гласила свою истину. Навыки, полученные за несколько лет работы, показывали свое нутро. Он мог ошибаться, но внутренний голос сдерживал порывы переиграть все заново. Вместо этого Глеб прокручивал в голове разные варианты.

Стремительно таяла пачка сигарет (он курил на балконе, который примыкал к отделу). В половину девятого утра жизнь Мологи ускорилась. Редеющие машины сменились обыденными пробками. Граждане спешили по своим делам. Где-то промелькнет патрульная машина, чтобы почти сразу исчезнуть за очередным поворотом.

Депрессивная обстановка самого кабинета, любезно выделенного государством Глебу не располагала к продуктивной работе: голый серый стол без ящиков под ним и вороной телефон, чей провод спрятался за пустым, судя по звуку, картотечным, неприметным железным шкафом. От слишком мягкого кресла у Глеба с непривычки заболела спина. Он буквально утопал в пружинистой кожаной обшивке.

Сейф в кабинете Арсения надежно скрывал вещи Лиды. Пару раз у того трезвонил телефон, но вышибать запертую дверь ради ответа Глеб посчитал забавной и глупой шуткой. Без Арсения остается только мерить шагами скромный отдел.

Но, в очередной раз закуривая, Глеб увидел с высоты птичьего полета, как служащие вереницей заходили в ворота управления. Значит, и секретариат скоро приступит к своим обязанностям.

— Можно? — постучала по стеклянной стене сурового вида женщина, когда Глеб смотрел на снегопад в окне.

— Заходи, — кивнул Глеб. — Документы принесли?

— К сожалению, нет. Николай Валерьевич отозвал ваше обращение.

— Я вчера с ним говорил.

— По поводу Покаевой и Гущеевой?

— Ага.

— Хм... У нас нет их личных дел. Накануне Николай Валерьевич распорядился отправить документы в управление, но передумал.

— Старческий маразм, — прошептал Глеб. — По-другому и не скажешь... Он у себя?

— Вчера ночью встречался с инспектором и сегодня решил взять выходной.

— Понимаю.

— И последнее...

— Слушаю.

— С вами хочет поговорить Дина Феофанова. Она попросила, чтобы мы сообщили о вашем приезде в управление.

— Пусть звонит. Спасибо.

— Сообщу. До встречи.

— Ага.

Сотрудница ушла, а Глеб машинально сжал кулаки в немом гневе. Николай Валерьевич испугался. Старик боится разоблачения. Готов пожертвовать расследованием убийства своей дочери. Трус!

В этот задребезжал телефонный аппарат на его столе. Глеб схватил трубку:

— Глеб Холодов. «Млечный».

— Привет, Глеб. Это Дина тебя беспокоит. Не занят?

— Ты из-за Провозьева звонишь?

Дина сразу выдала:

— Нет. Конечно, больно признавать, что ты пока не поймал убийц моей мамы. Даже дедушка рвал и метал. Я всю ночь проплакала. Не могу найти себе покоя. Но стараюсь думать, что ты все продумал.

— Экспертиза пришла?

— Да. Отец в шоке. Сидит на успокоительных. Я сама чуть не свихнулась, когда